Елена Асеева - К вечности

И третьим испытанием становилось так называемое вхождение отрока в юдоль. Для того напоенного особым снадобьем настоянным на травах и сушеном мухоморе, сознание испытуемого направляли в Луга Дедов, где предки сообщали ему новое имя.

Ну, как всегда у человечества, в том я убедился который раз, в верованиях, переделанных людскими думами, присутствовала одна бессмыслица, особлива, что касалось второго и третьего испытания. Або, не могло и быть той самой мощи неотвратимости оружия, ни окрика духа, ни тем паче каких-то Лугов в оных сознанию мальчика подсказывали новое имя. Был просто страх, взращенный взрослыми пред неотвратимой силой ночи и галлюцинации, вызванные наркотическим напитком настоянном на травах и сушеном мухоморе.

Гриб известный своей особой ядовитостью, произрастающий, как в лиственных, так и хвойных лесах. Его красная или оранжевая шляпка покрытая белыми бородавчатыми пежинками всегда придавала красочность почве гаев. Токсичность мухомора издревле, использовалась людьми в уничтожение мух, отчего гриб и ведет таковое свое наименование. Хотя так его назвали не люди, а первые их учителя белоглазые альвы, в целом и научившие использовать данные токсические и психоактивные свойства, вызывающие галлюцинации аль прилив физических сил. Грибы были сравнительно новым созданием, абы их Творцом в плане многообразия стал мой любимый, старший брат Стынь. Воитель обладающий подобными способностями, впрочем, не умел создавать таковую их множественность, и главным образом с под его рук выходили всегда более примитивные организмы. Однако первые пробы сил, после болезни, Стынь, вместе с Отцом, направил на создание разнообразия данного организма, каковой в короткий срок оценили Воитель, Боги, а также их ближайшие помощники. Посему грибы, в том числе и мухомор, были теперь используемы и взращиваемы не только в Северном Венце, Татании, Дымчатом Тавре и иных обитаемых Галактиках Димургов, но и закинуты в Галактики Расов, такие как Синее Око, Блискавица и Млечный Путь. Дажба пред тем, как начать управление в Млечном Пути, самолично просил Стыня о выделении впервые его системы особых видов грибов, або вельми тяготел к множественности.

При прохождение первого испытания Яробор, физически слабый отрок, углубившись в лес, паниковал. Чувство тревоги, что он подведет чаяния своего отца, кажется, не могли утихнуть даже под моими умиротворяющими словами. Уже в недрах чащи, мальчик остановился, его сердце так бойко колотилось в груди, что я испугался за него. И надавив своей мощью на мозг, я так-таки повелел остановиться и передохнуть.

А кругом чернолесье и краснолесье поражало взор своей первозданной красотой и нерушимостью. Могутные в росте деревья самую малость покачивали своими широкими ветвями, и колыхались на них не только тончайшие отростки, несущие один-два листка, но и пузатые сучки, укрытые россыпью хвоинок. Ветви, чуток постанывая под тяжестью зелени, шевелили своими островерхими вершинами, и с тем низко кланялись мне юному божеству, а их плоские листья всякой чудной формы: лопастной, крылевидной, яйцевидно-ромбической, с широким клиновидным основанием, аль почти усеченным, дланевидно-пальчатым, или косо-сердцевидным, косо-овальным полюбовно помахивали.

В голубых небесах, прикрытых размашистыми кронами лиственных деревьев подступивших впритык к конусным темно-зеленым елям, сквозное белое одеяло облаков, протянувшись по всей его поверхности, едва двигалось. Оно на доли дамахей, похоже, также как и мальчик, недвижно замерло. И токмо трели птиц, наполняющие планету и лес изнутри, гутарили мне о постоянном течение самой сути бытия. И в это летнее утро вступающий в права горячий газовый шар, Солнце (так когда-то названный моим старшим братом Дажбой), заполонил своими желто — блеклыми лучами ту часть Земли, что повернулась к нему своим боком. Наблюдаемые мной рассеянные, сквозные лучи данной, не самой крупной во Всевышнем, звезды обогнули все преграды пред собой: леса, горы, деревья, камни, растения. Они проскользнули сквозь листья, разрозненно торчащие хвоинки и заиграли росинками, поместившимися на острых травинках, ползущих по оземи.

Нежданно хруст веток и далекий скрежет прокатился по лесу. А миг спустя справа на ветку ели опустилась сорока и голосисто застрекотав, наполнила им гай.

«Погоня!» — промелькнуло в мозгу отрока, и торопливо развернувшись, он вновь принялся бежать.

«Нет! не погоня, — разочарованно на страх плоти отозвался я. — И вовсе не нужно было так перекликаться, «- добавил я для сороки.

Точнее будет сказать для марухи, создания Мора. Уникальных по своим способностям существ, умеющих не только мгновенно преодолевать значимые расстояния, но и принимать образ людей, птиц, животных. Марух уже давно приглядывающих за Яробором и также давно примеченных мной.

Явственно мои негодующие мысли не уловили марухи, будучи занятые бегущим отроком, также как и не восприняты объятым волнением мозгом. Бешенный стук сердца мальчика отзывался эхом во мне, отчего я рывком выбросив сияние, той же силой воздействовал на мозг, подчиняя себе и заставляя остановиться. Мощь вырвавшегося из меня сияния, вероятно, застлала очи Яробора, посему потерявшись в пространстве, он зацепился ногами за корневище и, кубарем, полетел вниз в овраг, вельми резко выскочивший узкой ложбинкой поперед него. Благо, одначе, что при падении правая нога вклинилась в прореху пучащегося корня, однозначно тем сдержав полет Яробора. Мальчик прибольно треснулся лицом об откосную стену ложбины и повис вниз головой, малость погодя разглядев довольно-таки далекое глинисто-каменное дно оврага, по которому пролегало русло речушки. И вовсе узенькой, подпираемое с двух сторон небольшими, корявыми, иссеченными каменьями, местами прикрытыми плетущимися стеблями брусники с кожистыми, блестящими листочками.

Внезапно предательски дрогнул носок сапога, дотоль удерживающего Яробора, и, выскользнув из корневища, словно подтолкнул вниз его тело. Отрок срыву дернувшись, громко закричал. А сиг спустя, вторя крику мальчика, и я подал зов, распространяя его теперь не просто на Млечный Путь и Отческие недра, но и на все Галактики входящие во Вселенную. Сообщая в нем, что плоть в беде, я напуган и единожды негодую. А тело Яробора меж тем порывчато сотряслась и окаменело. Туловище прогнулось покатой дугой в позвоночнике, веки разом сомкнулись и сердце единождым махом перестало биться.

Мальчик очнулся погодя, а вместе с ним я снова смог воспринимать происходящее округ меня. И посему сразу понял, что Яробора спасли, очевидно, марухи, ибо он лежал в овраге, с отвесными стенами, из которых выглядывали остроконусные пики камней и вылезали, похожие на громадных изгибающих тела змей, коренья, расположившись на травяном участке, сухом и безопасном. Мальчик был сух и чист, а приспущенная на талии покромка, опоясывающая носимую навыпуск рубаху, свидетельствовала, что тот, кто ее развязывал, не сумел правильно подвязать. Впрочем, тугой болью отозвалась в отроке правая нога, каковой он уцепился за корень, падая в овраг, болел и припухший нос, вроде прибывшие помочь, не смогли тех повреждений разглядеть. К расстройству Яробора оказалось, что его лук оказался сломанным. Кое-как поднявшись на ноги, и придерживаясь за стену, корни оврага отрок, покачиваясь, доковылял до места падения, и присев на выпуклый валун, принялся стенать по поводу лука.