Виктор Малашенков - Бутылка для Джинна

– Нет, это невозможно!

– Как вы надеетесь защищаться от возможных опасностей? Что есть в вашем арсенале?

– Генри, я ведь уже говорил. У нас есть все.

– Тогда я спрошу по-другому. Что у вас есть против, скажем, биороботов?

– Вы думаете…

– Сэр, я ничего не думаю, я хочу услышать ответ.

– Генри, если это так, я должен немедленно связаться со своим штабом.

– Сэр, еще пару вопросов. Вы сможете организовать отключение всех компьютеров? И как быстро?

– Не смогу никак, ни быстро, ни медленно.

– Вы сможете противостоять юридическим ведомствам, ведь я заключенный?

– Да, но недолго. Я думаю, месяц продержимся!

– И последний вопрос. Что вы предпримете, если за этот месяц ничего не произойдет?

– Будем продолжать, правда, не в таких мягких, – он постучал по дивану, – для тебя условиях. Все, мне можно идти?

– Идите, сэр, – «скомандовал» я. – Гипноз понадобится?

– Это тебе решать, Генри.

– Сэр, я не против, но хотел бы это сделать попозже.

– Решено, – он встал. – Я когда понадоблюсь?

– Сэр, я хотел бы поговорить с вами о «девятке», если вы не возражаете.

– Как срочно?

– Чем скорее, тем лучше, сэр! – Мой ответ ему совсем не понравился. Он кивнул и быстро ушел.

Я сидел, переваривая услышанное, а доктор молчал. Идея с биороботами пришла мне в голову спонтанно, и я думал о том, что она может изменить в нашей «игре». Изменит ли это отношение ко мне? Может быть, изменит. Ведь биороботы могут быть «подосланы» и земными «недоброжелателями». Попадется ли мой противник на эту приманку? Совершенно очевидно, что мозг человека устроен так, что он ищет объяснений в первую очередь в материальном мире и поблизости от себя. Организовать компанию по ловле этих «конкурентов»? Что это нам даст? Много ли будет шума? Мне, как воздух, нужен шум, много шума, настоящая буря. Только тогда я смогу что-то доказать. Саммерс, скорее всего, попытается сделать все тихо, придется все-таки помешать ему в этом. Вот уж доигрался, уже начинаю воевать с тем, на кого возложил большие надежды.

– Док, можно тебя спросить? – повернулся я к нему.

– Давай, Генри, спрашивай, я отвечу на любой твой вопрос.

– Ты продолжаешь обходить своих пациентов?

– Это мой долг, как я могу этого не делать? – удивился он.

– Скажи, а не замечал ты каких-нибудь отклонений от нормы? Скажем, резкое улучшение самочувствия?

– Я начинаю думать, что ты обладаешь сверхспособностями. Как ты об этом узнал? – его удивлению не было границ.

– Кто? – невольно вырвалось у меня.

– Что «кто»? – не понял доктор.

– То есть, у кого ты это заметил? – я начинал уже нервничать.

– У всех, кроме тебя и Гершель. Это имеет значение?

– Док, а на взгляд ты обратил внимание?

– Что ты имеешь в виду? – доктор не мог приспособиться к моим вопросам.

– Ну, скажем, не показалось ли тебе, что у кого-то взгляд как бы остановившийся, мертвый? – я чувствовал, что окончательно теряю терпение.

– Похоже, что да, но я не придавал этому значения. Зачем тебе все это?

– Док, как они охраняются? Как все? Два санитара и все?

– Да, но санитары находятся вне помещения. Как ты и говорил, – недоумение доктора росло теми же темпами, как кончалось мое терпение.

– А ты сам оставался с ними наедине?

– Нет, только с санитарами. Да объясни же, наконец, что происходит, – доктор перешел на громкий шепот от волнения.

– Происходит то, о чем я тебя предупреждал с самого начала. Боевые действия начались.

– Мы должны доложить об этом Саммерсу, – отреагировал на мои слова доктор. Нормальная реакция – переложить всю ответственность на других. Но доктор есть доктор – его дело лечить, а не воевать. Мне стало его очень жалко, но что делать, придется и ему повоевать.

– Джеф, ты сам говорил, что решать придется мне. Так вот, Саммерсу пока ни слова. Продолжайте свои обходы, как будто ничего не случилось, а свои наблюдения будете рассказывать мне, все до мелочей. И будьте осторожны.

– Генри, я боюсь, что не справлюсь, мне никогда не приходилось…

– Док, ты же психотерапевт, – с укоризной проговорил я, – придумай что-нибудь. Самовнушение или что там еще есть.

– Я постараюсь, Генри, я обязательно постараюсь, – обреченно вздохнул он.

– Все в наших руках. И все, что не делается, все к лучшему.

– Да, да, к лучшему, – доктор встал и, сгорбившись, направился к лестнице. На глазах он очень сильно постарел.

Немного погодя пришел Саммерс, весь взмокший и недовольный. Зато мне он принес подарок – целую кипу журналов и газет. Я бросился к нему, чтобы забрать их, но он отвел мои руки.

– Подожди, еще успеешь.

Он устало опустился на диван. Я сел напротив, ожидая его слов. Немного помолчали. Затем он поднял голову и, словно нехотя, спросил:

– Генри, как ты считаешь, чего они от нас хотят?

Я помолчал, борясь с желанием рассказать ему обо всех моих догадках, но пересилил себя.

– Я не знаю причины, сэр, но вряд ли они нас выпустят. Пока они нас не очень трогают, но, кто знает, что будет завтра.

– Генри, ты, наверное, еще не понимаешь! Представь себе, что они уже внедрили своих биороботов в самые секретные учреждения. Они же имеют всю информацию о нас и наших вооруженных силах!

Я едва не рассмеялся. Опять эти бредни военных! Секреты, много секретов, все засекречено и надежно запрятано. Никому ничего не показывать, иначе другие сделают себе то же самое! Тогда пострадает безопасность страны. И наплевать, что речь идет о судьбе человечества!

– Сэр, я человек хотя и подневольный, но не военный, меня эти проблемы мало волнуют.

– Вот в этом ты глубоко заблуждаешься, капитан Отс. Тебя это должно волновать, хотя бы в силу твоих служебных обязанностей, – Саммерс смотрел на меня в ожидании моей реакции.

– Сэр, вы хотите сказать, что я нахожусь в вашем штате? – ошеломленно спросил я. – Да какой из меня военный?

– Да, Генри, именно в штате. И за операцию по раскрытию преступлений на станции ты награжден высшей государственной наградой, к тому же и чин капитана тому подтверждение, – он достал из кармана коробочку и протянул ее мне.

– Так значит, я не осужден и свободен? А как же Анна?

– Нет, Генри, ты осужден, по крайней мере, для всех окружающих. Анна вскоре освободится и будет работать под усиленной охраной в нашем ведомстве. А насчет свободы, – он скептически посмотрел на меня, – то все мы рабы своего долга.

– Сэр, но я надеюсь, что меня не заставят работать на благо страны в ущерб всему человечеству? – вырвалось у меня.

– Можешь не переживать на этот счет. Наше дело служба, а остальное – дело политиков.

– Вы не ответили на мой вопрос, сэр!

– Генри, есть вопросы и есть ответы. Я отвечаю только на те, на которые знаю ответ, а в остальном, не обессудь.