Джон Уиндэм - День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается]

Думаю, что и Бернард не избежал того же чувства. Во всяком случае, у меня сложилось впечатление, что машину через деревню и особенно мимо того места, где произошел несчастный случай с Паули, он вел гораздо осторожнее, чем обычно. Наращивать понемногу скорость он стал лишь после того, как мы миновали поворот на Оппли, где и увидели четыре приближающиеся фигуры.

Даже с такого расстояния было видно, что это Дети. Импульсивно я воскликнул:

— Остановись, Бернард! Мне хочется рассмотреть их получше.

Он снова сбавил ход, и мы остановились прямо у поворота на Хикхэм-лейн.

Дети шли нам навстречу. В их одежде чувствовался легкий намек на форму — мальчики были в голубых хлопчатобумажных рубашках и в серых фланелевых брюках, девочки — в коротких плиссированных серых юбках и светло-желтых блузках. До сих пор я видел только тех двух, возле муниципалитета, да и то плохо — так, общий абрис лиц, а уж потом и вообще одни спины. Когда эти четверо подошли, я отметил, что сходство между ними было даже большим, нежели я предполагал. Их лица покрывал густой загар. Странный отсвет кожи, очень заметный в детском возрасте, теперь скрылся под загаром, но что-то все же осталось, это сразу же бросилось в глаза. Волосы у всех были темно-золотого цвета, носы — прямые и узкие, рты довольно маленькие. Но пожалуй, именно положение глаз больше, чем что-либо другое, вызывало ощущение «чужеродности». Это была какая-то абстрактная чужеродность, не вызывавшая в памяти определенную расу или регион. Я не видел ничего, что помогло бы отличить одного мальчика от другого, и сомневаюсь, что, если бы не различия в прическах, смог бы отличить мальчиков от девочек.

Теперь я уже видел и глаза. Я совсем позабыл, какими удивительными они были у маленьких Детишек. Помнилось только, что желтые. Сейчас же они выглядели будто расплавленное золото. Очень странные. Если же отвлечься от этой странности, то удивительно красивые. Точно живые драгоценные камни.

Я продолжал рассматривать Детей, пока они не поравнялись с нами. Не обратив на нас ни малейшего внимания, во всяком случае, не больше, чем на любую другую машину, они свернули на Хикхэм-лейн.

Находясь от них на столь близком расстоянии, я вдруг почувствовал какую-то ничем не объяснимую тревогу, но зато мне стало ясно, почему столько семей без всяких уговоров отпустили Детей жить в Грейндж.

Мы проводили взглядом удаляющиеся фигуры, и Бернард потянулся к стартеру.

Внезапный выстрел прогремел где-то рядом, заставив нас вздрогнуть. Я повернул голову и увидел, как один из мальчиков падает навзничь на дорогу. Остальные трое словно остолбенели…

Бернард открыл дверцу и стал вылезать из машины. Один из мальчиков оглянулся на нас. Его золотые глаза сверкали, взор был тверд. Мне показалось, будто через меня пропустили ток, несущий смятение и слабость… Потом мальчик отвернулся, его взгляд скользнул в сторону.

Из-за зеленой изгороди напротив долетел звук второго выстрела, более глухой, чем первый, а потом откуда-то чуть подальше раздался пронзительный вопль.

Бернард выскочил из машины, а я переместился на сиденье, чтобы последовать за ним. Одна из девочек опустилась на колени рядом с упавшим мальчуганом, и, когда она дотронулась до него, он застонал и судорожно дернулся. Лицо мальчика, стоявшего рядом, исказилось от боли. Он тоже застонал, как будто сам умирал. Обе девочки рыдали.

Затем откуда-то с другого конца тропинки, из-за деревьев, скрывавших Грейндж, раздался стон, словно повторенный стоустым эхом жалующихся и рыдающих голосов.

Бернард остановился. Я чувствовал, как по спине у меня бегут мурашки и начинают шевелиться волосы на голове.

Снова раздался тот же звук — стон множества голосов, исполненных боли и поднимающихся до пронзительного рыдания. Затем топот многих ног, бегущих по тропинке.

Ни я, ни Бернард даже не шелохнулись. Меня удерживал на месте пронизывающий ужас.

Мы стояли и смотрели, как полдюжины мальчиков, пугающе похожих друг на друга, подбежали к лежащему и подняли его. Только когда они понесли его, я услышал какой-то плач, доносившийся из-за живой изгороди, окаймлявшей тропинку справа. Я поднялся по откосу и заглянул через изгородь. В нескольких ярдах от меня стояла на коленях девушка в летнем платье. Ее ладони были прижаты к лицу, а тело сотрясалось от рыданий.

Бернард вскарабкался следом за мной, и мы, кое-как протиснувшись между кустами, вышли в поле. Теперь я увидел тело мужчины, навзничь лежащего на коленях девушки. Из-под тела торчал приклад охотничьего ружья.

Мы подошли еще ближе; девушка, услышав наши шаги, обернулась. Рыдания смолкли, лицо исказилось ужасом. Но когда она увидела нас, ужас постепенно исчез, а безнадежные рыдания возобновились.

Бернард наклонился к девушке и поднял ее на ноги. Я бросил взгляд на мужчину. Это было страшное зрелище. Я нагнулся и подтянул его пиджак вверх, стараясь скрыть то, что осталось от головы. Бернард уводил девушку, почти неся на руках.

На дороге послышались голоса. Когда мы подошли к изгороди, двое каких-то мужчин заглянули через нее и увидели нас.

— Это вы тут палили? — спросил один из них.

Мы смогли только отрицательно покачать головами.

— Там остался труп, — сказал Бернард.

Девушку бил озноб. Временами она стонала.

— Кто? — спросил тот же мужчина.

Девушка истерически выкрикнула:

— Это Дэвид! Они убили его! Они убили Джима, а теперь и Дэвида! — И задохнулась в новом приступе рыданий.

Один из мужчин вскарабкался на откос.

— Ох, да никак это ты, Элси? — воскликнул он.

— Я пыталась остановить его, Джо… Пыталась остановить его, но он ничего не хотел слышать, — говорила она, перемешивая слова с рыданиями. — Я знала, что они убьют его, а он и слышать ничего не хотел.

Дальнейших слов было не разобрать, девушка уткнулась в грудь Бернарду. Ее трясло как в лихорадке.

— Надо отвести бедняжку домой, — сказал я. — Вы знаете, где она живет?

— Конечно, — ответил мужчина, решительно поднимая девушку на руки, как будто она была ребенком.

Он спустился с откоса и понес ее — плачущую и дрожащую — к нашей машине. Бернард повернулся к другому мужчине:

— Не останетесь ли вы тут посторожить, пока не явится полиция?

— Ладно… Это молодой Дэвид Паули? — спросил мужчина, тоже поднимаясь на откос.

— Она назвала его Дэвидом. По-видимому, тот самый юноша, — подтвердил Бернард.

— Он самый и есть… Проклятые ублюдки! — Мужчина прорвался сквозь кусты изгороди. — Лучше вызывайте полицейских из Трайна. У них там есть машина. — Он поглядел на труп. — Проклятые подонки!.. Убийцы малолетние!

Меня высадили у Кайл-Мэнора, и я воспользовался телефоном Зиллейби, чтобы вызвать полицию. Когда я положил трубку, то увидел, что Гордон стоит рядом со стаканом в руке.