Михаил Харитонов - Факап

— Да банальная история, — сказал Горбовский. — У Сикорски вместо мамы была яйцеклетка из генобанка, а вот отец настоящий. Был. Погиб, когда сыну было десять лет. Ну то есть как погиб? Умер. На Пандоре. На банальном туристическом маршруте. Ему стрекавица цапнула. А он не заметил.

— Потому что был пьян, — с осуждением сказал Комов.

— Вообще-то на туристическом маршруте есть алкоконтроль, — объяснил Горбовский. — Но они там расслабились, давно никто не нарушал. Был скандал, маршрут закрыли...

— И что? — не выдержал Завадский. — При чём тут семья?

— Отец Сикорски пил. Потому что работал на водорослевой ферме. За неимением хоть каких-нибудь дарований. А его родной брат — Клод Сикорски. Очень известный релевантолог и структуральный лингвист. Маленький Руди у него дома бывал. Ну сами представляете, что он там видел — интеллектуальная атмосфера, ученики, уважение... вот это вот всё. Дальше понятно?

— В общем-то да, — признал Завадский.

— Ну и раз мы уж об этом заговорили. Было ещё вот что. Сикорски понимал, что академического учёного из него не вышло бы в любом случае. Его таланты лежат в несколько иной плоскости. Но ему всё-таки очень хотелось отметиться. И вот однажды написал он статью по теоретический истории. Долго трудился, штудировал источники, работал над стилем... В последний момент решил подстраховаться и подписал псевдонимом. Ну таким, довольно условным. И через свои связи пробил к публикации в престижном иэишном сборнике. В смысле — Института Экспериментальной Истории.

— Я понял, — архивариус нетерпеливо мотнул головой.

— Так надо же было такому случиться, что статья попалась на глаза Целмсу. А там затрагивалась тема, которая того интересовала. И она ему не понравилось. Так он, зараза такая, не поленился написать рецензию.

— Разгромную? — предположил архивариус.

— Не то слово. Издевательскую. Хотя текст блестящий, надо отдать должное. Сикорски был в ярости.

— А Целмс знал, что это статья Сикорски?

— Вряд ли. Ему было всё равно, кто автор. Сикорски считает иначе. С тех пор он ничего научного не писал. Но запомнил.

— Я бы на его месте тоже запомнил, — признался Завадский.

— Вот именно. А Руди не просто запомнил. Он вообще-то мстительный. И принялся портить Целмсу жизнь. Сначала по мелочам. Потом подставил его по-крупному. При этом на словах его всячески нахваливая и всем давая понять, что они заодно.

— "Шпага Сикорски" — вспомнил доселе молчавший Григорянц. — Так его называли.

— Сикорски это выражение сам и запустил, — прокомментировал Славин.

— Ну может быть, — согласился Горбовский. — Так вот. Как-то раз Целмс работал на планете Лу. Выполнял задание, которое курировал Сикорски. И что-то там такое между ними произошло нехорошее. Я думаю, Сикорски отдал Целмсу сомнительный приказ, а потом выставил его как инициативу самого Целмса. Очень уж ему хотелось, чтобы тот облажался.

— Рудольф не мог так поступить, — мрачно сказал Григорянц. — Вы его так выставляете нехорошо, а он хороший человек. Я с ним коньяк пил.

— Коньяк замечательный, — сказал Горбовский. — И наш Рудольф тоже. Он ведь не стал Целмса сразу убивать. Он его, наверное, даже простил бы. Если бы тот осознал положение и принял вину на себя. Но Целмс полез в амбицию, стал доказывать, что он прав. А Рудольфа публично обвинил в некомпетентности и преследовании его, Целмса, лично. Даже до меня дошёл. И регулярно заявлял, что он этого так не оставит. Из чего Сикорский сделал вывод, что он способен в случае чего и к общественности обратиться. Ну и послал к нему убойную команду.

— А просто стереть память? — предложил Завадский.

— Сикорски решил убить, — лежащий на диване Горбовский сделал странное телодвижение. — Формально — имел право. Целмс документ о снятии ответственности подписывал. Хотя, конечно, по нашим распоняткам это слишком. Такие люди, как Целмс, бесценны... Но чего уж теперь-то.

— Судя по тому, что Целмс до сих пор жив, — предположил Валентин Петрович, — команда вернулась ни с чем.

— Не вернулась. Целмс их ликвидировал, — сказал Горбовский. — Хотел бы я знать, как ему это удалось... Тела так и не нашли. И самого Целмса — тоже. Он исчез. И с тех пор нам всячески пакостит. Причём работает в основном на цыган. Но не только. Берётся и за разовые акции, и за операции. Проектирует социальные системы. В том числе ту самую, на Саракше. Называлась Островная Империя. Которая произвела на нашего Руди такое впечатление. По мне так ничего особенного. Вариант кастовой меритократии. Хотя, надо признать, довольно остроумный и успешный. Сикорски там всех положил атомными бомбами. Выдав это дело за местные разборки. Но это так, чисто для общественности, если она когда-нибудь сунет нос туда. А Целмс, по его мнению, ответил на это разрушением системы излучающих башен. Ну, где собак держали. Сикорский считает, что это был ответный ход. А я уверен, что нет. Просто Руди в тот момент работал на голованов.

— Вот этот момент мне тоже непонятен, — сказал Завадский. — Я так понял, что голованов использовали как живые генераторы. Если они делали что-то не то, их наказывали. Простая система. В чём её уязвимость?

— Целмс как-то сумел организовать одновременную депрессионную атаку, — сказал Комов. — То есть в условленный день в момент сеанса большая часть голованов, вместо того, чтобы излучать что велено, начала генерировать депрессионное излучение. Тем самым нейтрализовав охрану и вообще всех, кто мог помешать. А дальше работали мобильные группы.

— Чьи? — не понял Завадский.

— Кто их знает, — ответил Комов. — Видимо, из кого-то, кто не поддавался излучению. Хотя защита там не особо сложная, просто знать надо, как... Так что, наверное, просто навербованные местные. Которые собак из клеток выпускали, а излучатели взрывали. В столице, говорят, рвануло так, что на полкилометра все стёкла полопались.

— А сейчас с ними что? — не отставал Завадский.

— Планету забрала под себя ваша любимая контора, — напомнил Горбовский. — Так что формально я ничего не знаю. Фактически же... Думаю, просто перемёрли. Я имею в виду аврорианцев.

— У Вандерхузе написано, что там была какая-то война и они немножко ожили, — напомнил архивариус.

— Очень сомневаюсь. Хотя версия Вандерхузе ведь откуда-то взялась... Странно, что цыгане там не отметились. На той же Надежде они вовсю ловят детей. Практически открыто. Что-то в их сознании им нравится. Разлакомились. Мы, кстати, решили не скрывать. Так и говорим — Странники на Надежде охотятся за детьми.

— Это всё очень интересно, но что же случилось с аврорианцами на Саракше? — сказал Валентин Петрович;

— Честно говоря, не знаю. И копаться мне в этом неинтересно. Давайте дальше.