Александр Беляев - Человек-амфибия (первоначальный, журнальный вариант романа)

Ихтиандр продолжал служить яблоком раздора.

Кристо, переселившийся к брату, начал беспокоиться за него. Бальтазар был близок к душевному заболеванию. То он сидел часами в глубокой задумчивости, забывая о сне и еде, то вдруг приходил в необычайное возбуждение, метался по лавке, кричал: «Сын мой, сын мой!» — и начинал бранить испанцев всеми ругательными словами, какие только находил в своем разноязычном лексиконе.

Однажды после такого припадка Бальтазар неожиданно объявил Кристо:

— Вот что, брат. Иду в тюрьму. Я дам сторожам мои лучшие жемчужины, лишь бы они позволили мне повидать Ихтиандра. Я поговорю с ним. Он сам признАет во мне отца. Не может быть, чтобы сын не признал отца! В нем должна заговорить моя кровь!..

Уговоры Кристо не помогли. Бальтазар был непоколебим в своем решении.

Бальтазар отправился в тюрьму. Он валялся в ногах сторожей, плакал, просил их, и усыпав жемчугом путь от ворот до внутреннего помещения тюрьмы, добрался, наконец, до камеры Ихтиандра.

В этой небольшой камере, скудно освещенной узким окном с решоткой, было душно и пахло, как в клетке нечистоплотно содержимого зверя: тюремные сторожа редко меняли воду в баке и не трудились убирать гнившую на полу рыбу, которую приносили для кормления необычайного узника.

Железный бак, похожий на саркофаг [45] Саркофаг — древняя гробница. , стоял у стены против окна.

Бальтазар, задыхаясь, подошел к баку и посмотрел на темную поверхность воды, скрывавшую под собой Ихтиандра.

— Ихтиандр! — тихо сказал Бальтазар. — Ихтиандр!.. — громче повторил он после паузы.

Поверхность воды подернулась рябью, но юноша не показался из воды.

Подождав еще немного, Бальтазар протянул трясущуюся руку и погрузил ее в теплую воду. Рука коснулась плеча юноши.

Из бака вдруг показалась мокрая голова Ихтиандра. Юноша приподнялся из воды до плеч и спросил:

— Кто это? Что вам нужно?

Бальтазар опустился на колени и, протягивая руки, быстро заговорил:

— Ихтиандр! К тебе пришел твой отец! Твой настоящий отец! Сальватор — не отец! Сальватор злой человек! Он изуродовал тебя… Ихтиандр! Ихтиандр! Ну, посмотри же на меня хорошенько! Неужели ты не узнаешь своего отца?

Вода медленно стекала с густых волос юноши на бледное лицо и капала с подбородка. В глазах его не отражалось ничего, кроме печали и удивления.

— Я не знаю вас, — ответил юноша.

— Ихтиандр! — закричал Бальтазар, — смотри на меня хорошенько! — и старый индеец вдруг схватил голову юноши, привлек к себе и начал покрывать поцелуями, проливая горячие слезы.

Ихтиандр, обороняясь от этой неожиданной ласки, заплескался в баке, проливая воду через край на каменный пол.

Внезапно чья-то рука схватила Бальтазара за шиворот, приподняла и отбросила в угол. Бальтазар грохнулся на пол, больно ударившись головой о каменную стену. В глазах индейца потемнело, и он на мгновение потерял сознание.

Открыв глаза, Бальтазар увидал, что над ним стоит Зурита. Крепко сжав кулак правой руки, Зурита держал в левой какую-то бумажку и торжественно помахивал ею:

— Видишь? Приказ о назначении меня опекуном Ихтиандра! Тебе придется поискать богатого сынка в другом месте. А этого юношу завтра утром я увезу к себе. Понял?

Бальтазар, лежа на полу, глухо и угрожающе заворчал, как зверь, смертельно раненый, но еще способный к последнему прыжку.

И этот последний прыжок старого аракуанца был неожиданен по силе и быстроте.

Как будто подброшенный пружиной, Бальтазар вдруг вскочил на ноги и с диким ревом обрушился на своего врага, сбив его с ног.

Индеец выхватил из рук Зурита бумажку, сунул себе в рот и продолжал наносить испанцу удары.

Завязалась ожесточенная борьба.

Тюремный сторож, стоявший у двери с ключами в руках, счел себя обязанным соблюдать строжайший нейтралитет, так как он получил хорошие взятки от обоих сражавшихся. Только когда Зурита, оказавшийся наверху, начал душить Бальтазара, сторож забеспокоился:

— Не задушите его до-смерти, дон Педро Зурита…

Однако рассвирепевший Зурита не обращал внимания на предостережения сторожа, и Бальтазару пришлось бы плохо, если бы в камере не появилось новое лицо.

— Прекрасно! Господин опекун тренируется в исполнении своих обязанностей! — послышался голос Сальватора. И, обратившись к сторожу, Сальватор строго сказал:

— Что же вы смотрите? Я донесу на вас начальнику тюрьмы!

Властный тон Сальватора и боязнь ответственности заставили сторожа выйти из нейтралитета. Сторож бросился разнимать дерущихся.

Шум привлек еще нескольких сторожей, и скоро Зурита и Бальтазар были разведены в разные стороны.

В этой темной и душной камере судьба свела еще раз трех людей, боровшихся за обладание Ихтиандром, и теперь они смотрели друг на друга, оценивая победы и поражения каждого.

Зурита мог считать себя победителем в борьбе. Но побежденный Сальватор был все же сильнее своих соперников. Даже здесь, в этой камере, в положении арестанта, Сальватор не переставал управлять событиями и людьми, — такова была сила этого человека.

— Уведите из камеры драчунов, — сказал Сальватор, обращаясь к сторожам, тоном не допускавшим возражения. — Мне надо остаться с Ихтиандром наедине.

И сторожа повиновались. Несмотря на протесты и брань, Зурита и Бальтазар были уведены. Дверь камеры захлопнулась.

Когда в коридоре замолкли удалявшиеся голоса, Сальватор подошел к бассейну и сказал Ихтиандру, выглядывавшему из воды:

— Встань, Ихтиандр. Выйди на середину камеры, мне нужно осмотреть тебя.

Юноша повиновался.

— Вот так, — продолжал Сальватор, — ближе к свету. Дыши. Глубже. Еще. Не дыши. Так…

Сальватор постукивал Ихтиандра по груди и выслушивал прерывистое свистящее дыхание юноши.

— Задыхаешься?

— Да, отец, — отвечал Ихтиандр.

— Сам виноват, — отвечал Сальватор. — Тебе нельзя было так много быть на воздухе.

Ихтиандр опустил голову и задумался. Потом он поднял голову и, посмотрев прямо в глаза Сальватора, спросил:

— Отец! Но почему нельзя? Почему всем можно, а мне нельзя?..

Выдержать этот взгляд Сальватору было гораздо труднее, чем держать ответ перед судьями. Но Сальватор выдержал:

— Потому что ты обладаешь тем, чем не обладает ни один человек, — способностью жить под водой.

Помолчав, Сальватор спросил:

— Если бы тебе, Ихтиандр, предложили на выбор — быть таким, как все, и жить на земле, или же жить только под водою, — что бы ты выбрал?

— Не знаю… — ответил юноша, подумав. Ему одинаково были дороги подводный мир с его пленительной красотой и земля, украшенная любовью к Гуттиэрэ. Но Гуттиэрэ потеряна для него…