Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

Наконец тролли не выдержали и пустились бежать. Альвы преследовали их, яростно рубя или загоняя в горящий лагерь. Лишь немногим удалось уйти.

На рассвете король альвов сидел на коне, глядя на горы трупов, громоздящиеся вокруг стен замка. Холодный ветер развевал его волосы и гриву коня. Скафлок подъехал к владыке, исхудавший, усталый, обрызганный кровью и мозгом, но по-прежнему горящий жаждой мести.

— Это была великая победа, — сказал король альвов. — Но мы были почти последней альвийской твердыней. Тролли захватили почти весь Эльфхейм.

— Ненадолго, — ответил Скафлок. — Мы выступим против них, и к нам присоединятся все альвы, ведущие сейчас жизнь изгнанников. Если не хватит оружия, его можно взять у павших троллей. Это будет тяжелая война, но мой меч приносит победу. Кроме того, — добавил он, — у меня есть новое знамя, которое мы понесем перед нашей армией. Оно должно испугать врагов. — И он поднял копье с насаженной на него головой Иллреде. Мертвые глаза, казалось, смотрели, а губы — грозно улыбались.

Король альвов скривился.

— У тебя каменное сердце, Скафлок, — сказал он. — Ты очень изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Ну что же, пусть будет так, как ты хочешь.

На рассвете Фреда добрела до дома Торкела, отца Эрланда.

Хозяин как раз встал и вышел во двор проверить, какая стоит погода. В первый момент он не поверил своим глазам: женщина-воин, с оружием и в кольчуге из незнакомого, похожего на медь металла, в одежде иноземного покроя, идущая наощупь, словно слепая… да это же просто невозможно!

Он потянулся за копьем, которое держал за дверью, но рука его опустилась, когда он внимательнее пригляделся к девушке и узнал ее: хоть и истощенная, и равнодушная ко всему, но это была Фреда, дочь Орма.

Торкел проводил ее в дом, его жена Ааса вышла им навстречу.

— Долго тебя не было, Фреда… — добро пожаловать в дом!

Девушка попыталась ответить ей, но не смогла выдавить ни слова.

— Бедная девочка, — пробормотала Ааса, — идем, я помогу тебе лечь в постель.

Аудун, старший теперь сын Торкела, вошел в дом.

— На дворе мороз больше, чем в сердце благородной девицы, — сказал он, а потом спросил: — Кто это?

— Фреда, дочь Орма, — ответил Торкел. — Ей как-то удалось вернуться.

Аудун подошел к девушке.

— Это чудесно! — весело сказал он и обнял ее, но прежде, чем успел поцеловать в щеку, почувствовал отчаяние, терзающее душу девушки. Он отошел в сторону. — Что случилось?

— «Что случилось, что случилось!» — фыркнула Ааса. — Не задавай глупых вопросов несчастной девушке. А теперь убирайтесь оба, дайте мне уложить ее.

Потом, Ааса принесла ей поесть, а затем долго шептала и гладила по волосам, как мать. Девушка расплакалась и плакала долго, но удивительно тихо. Ааса обняла ее и позволила выплакаться, а потом Фреда уснула.

Торкел предложил ей пока пожить у них. Хотя вскоре она пришла в себя, но не была уже той веселой девушкой, какой все ее помнили.

Торкел спросил ее, что произошло, а когда Фреда побледнела и опустила голову, быстро добавил:

— Можешь не говорить, если не хочешь.

— Мне незачем скрывать правду, — сказала она еле слышно. — Вальгард увез нас с Асгерд за море, собираясь отдать какому-то языческому королю, чье расположение он хотел завоевать. Как только он высадился… на него напал другой викинг. Вальгард бежал, а Асгерд погибла в схватке. Этот другой вождь забрал меня с собой, но потом, вынужденный уладить какое-то дело и не имея возможности взять меня, оставил возле дома моего отца.

— У тебя странное вооружение.

— Его дал мне этот викинг, а он получил его еще от кого-то. Я часто сражалась рядом с ним, он был хорошим человеком для язычника. — Фреда засмотрелась на огонь, пляшущий в очаге. — Да, он был лучшим, храбрейшим и самым нежным из людей. — Она скривилась. — И почему бы ему не быть таким — ведь он происходит из хорошей семьи.

Она встала и быстро вышла во двор. Торкел проводил ее взглядом, дергая бороду.

— Она не рассказала нам всей правды, — буркнул он, — но это все, что мы когда-либо услышим.

Фреда не сказала больше даже священнику, который ее исповедовал. После разговора с ним она пошла одна погулять и остановилась на вершине холма, всматриваясь в небо.

Зима шла к концу, и был ясный, не очень холодный день. Снег сверкал белизной на молчаливой земле, а вверху раскинулось безоблачное небо.

Фреда спокойно произнесла:

— Я совершила смертный грех, не признавшись, с кем жила без свадьбы. Но я оставляю эту тяжесть себе и унесу ее в могилу. Отец небесный, ты знаешь, что наш грех был слишком чудесным, чтобы осквернять его сейчас чудовищным названием. Накажи меня, как пожелаешь, но пощади его, ибо он не ведал, что творит. — Она зарделась. — Кроме того, мне кажется, я ношу под сердцем то, что ты, Мария, должна помнить… — но он не должен страдать за грехи своих родителей. Отец, Мать и Сын, делайте со мною что хотите, но пощадите это невинное дитя.

Спустившись вниз, она почувствовала, что на сердце у нее стало легче. Холодный воздух целовал горящие щеки девушки, солнечные лучи зажигали медные вспышки в ее волосах, серые глаза сверкали. Улыбка блуждала по ее губам, когда она встретила Аудуна сына Торкела.

Хоть и ненамного старше ее, Аудун был высоким и сильным. Его считали хорошим хозяином, и он мог стать смелым воином. Светлые кудри окружали лицо, красневшее так же часто, как лицо девушки. Несмело улыбнувшись в ответ на улыбку дочери Орма, он подбежал к ней.

— Я… искал тебя… Фреда, — сказал он.

— Зачем? Я кому-то нужна?

— Нет, только… ну… да, я хотел… поговорить с тобой, — запинаясь, пробормотал он. Юноша шел рядом с девушкой опустив голову и лишь изредка поглядывая на нее.

— Что ты собираешься делать? — спросил он наконец. Безмятежное настроение покинуло Фреду. Она взглянула на небо, потом на поля. Отсюда не было видно моря, но ветер в тот день дул так сильно, что донес до ушей девушки его неустанный, беспокойный шум.

— Не знаю, — ответила она. — У меня никого нет…

— Нет, есть! — воскликнул он, но тут язык его словно одеревенел и он не сказал ничего больше, хотя мысленно и проклинал себя за это.

Зима истекала ручьями под ударами весны, но Фреда продолжала жить в доме Торкела. Никто не упрекал ее в том, что она носит в себе ребенка. Не случись этого после того, что она пережила, все бы думали, что с ней не все в порядке. Поскольку была она здоровой и сильной, а может, из-за остатков альвийской магии, ее почти не тревожила тошнота и она могла работать наравне со всеми, а когда заняться было нечем, отправлялась на долгие прогулки, одна или в обществе Аудуна. Ааса рада была помощи и возможности поболтать, поскольку дочерей у нее не было вообще, а служанок немного; хозяйство их ничем не напоминало имение Орма. Впрочем, это супруга Торкела говорила почти все время, а Фреда вежливо ей отвечала, когда к ней обращались.