Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

Впрочем, со временем воспоминания о Скафлоке понемногу становились памятью о прошлогоднем лете. Они радовали сердце Фреды, но больше не ранили его, а тоска по любимому напоминала теперь спокойные воды горного озера, на которых танцуют солнечные зайчики. Бесконечно оплакивать его было бы слабостью, недостойной чувства, некогда объединявшего их.

Она полюбила Аудуна. Он будет хорошей защитой для ребенка Скафлока.

И вот пришел вечер, когда они стояли вдвоем на берегу моря, волны шумели у их ног, а солнце садилось, окрашивая облака золотом и краснотой. Аудун взял Фреду за руку и сказал:

— Фреда, ты знаешь, что я любил тебя еще до похищения, а в последние дни открыто добивался твоей руки. Поначалу ты не желала слушать, а потом не хотела отвечать. Сейчас я прошу у тебя искреннего ответа и, если такова твоя воля, не буду больше тебя беспокоить. Ты выйдешь за меня, Фреда?

Она взглянула ему в глаза и произнесла тихо и отчетливо:

— Да.

Конец лета на севере Англии был холодным и дождливым. Днем и ночью ветер хлестал альвийские горы, окутывая их серостью, разрываемой яркими молниями. Тролли редко осмеливались покидать Альвгейт, поскольку отряды их врагов были слишком многочисленны, хорошо вооружены и устраивали хитрые засады. Поэтому тролли бродили по замку, пили, играли, ссорились и снова пили. Мрачное настроение, охватившее их всех, превращало любое слово в повод для схватки не на жизнь, а на смерть. Одновременно их альвийские любовницы стали такими коварными, что дня не проходило без разрушенной дружбы, а то и поединка из-за женщины.

Тревожные слухи носились по темным коридорам замка. Иллреде пал, и его голова лежала в бочке соленой воды, становясь на время битвы вражеским знаменем. Новый король Гуро не мог удержать армию, как это удавалось Иллреде, и после каждого боя поспешно отступал. Демон на огромном коне с адским мечом и сердцем вел альвов к победе над двукратно превосходящим их противником.

Кое-кто утверждал, что Вендландия пала, а грозный вождь альвов окружил там троллей и не пощадил никого. Говорили, что можно было пройти по трупам троллей из конца в конец того страшного поля.

Другие утверждали, что крепости в Норвегии, Швеции, Готландии и Дании были атакованы и пали так же быстро, как до этого сдались троллям, а их гарнизоны были полностью вырезаны. В Ютийской бухте враг захватил целый флот, который использовал потом для нападений на сам Троллхейм.

Союзники и наемники, еще оставшиеся в живых, покидали троллей. Шептали, что отряд шенов выступил против соратников-троллей в Гардарике и перебил их. Восстание гоблинов стерло с лица земли три города — а может, пять или дюжину — в самом Троллхейме.

Альвы ворвались в Валлонию вслед за отступающей армией троллей, и отход этот окончился сокрушительным разгромом, а потом и резней, когда отряды троллей оказались припертыми к морю среди кромлехов и менгиров [22] Древние мегалитические памятники. Древнего народа. По замку ходили слухи о страшном коне, давящем воинов, и о еще более ужасном мече, рубившем металл, словно тонкую ткань, и никогда не тупившемся.

Вальгард становился все угрюмее и неразговорчивее, но старался хоть как-то поднять дух троллей.

— Альвы перегруппировались, — говорил он, — и обрели кое-какую силу. Ну и что с того? Разве не видели вы, как мечется умирающий перед смертью? Они напрягают последние силы, но этого всегда оказывается слишком мало.

Впрочем, кое-что тролли знали точно: все меньше кораблей добиралось до них через Пролив и с восточных морей, и привозили они все более мрачные вести, и в конце концов Вальгард запретил своим воинам разговаривать с их командами; что альвийские изгнанники под предводительством Флама и Огненного Копья с каждой ночью становились все более дерзкими, так что теперь даже целая армия не была в безопасности от выпущенных из засады стрел или быстрых конных или морских рейдов; что ирландские сиды вооружались как для войны; и что усталость, отчаяние и ненависть к товарищам ширились среди троллей как огонь, подстегиваемые интригами альвинь.

Вальгард бродил по замку от самых высоких башен, где гнездились теперь вороны и стервятники, до глубочайших подземелий — прибежищ жаб и пауков, рыча, колотя и даже убивая в приступе ярости. Он чувствовал, что его давят стены Альвгейта, изгнанники, набирающие силу отряды короля альвов и вся его жизнь. И ничего не мог с этим поделать.

Вылазки не имели смысла. Это было все равно, что бороться с тенями. Нападающие исчезнут, прилетевшая сзади стрела вонзится в спину какому-нибудь троллю, петля затянется вокруг шеи или яма с острыми кольями на дне разверзнется под его конем. Даже за столом никто не чувствовал себя в безопасности, потому что то и дело кто-нибудь умирал, явно отравленный, а равнодушные объяснения слуг не давали никаких следов, поскольку подсыпать яд мог и оскорбленный тролль.

Альвы были холодны и терпеливы, они превращали свои слабые стороны в сильные и выжидали подходящего момента.

Тролли не могли их понять и со временем стали бояться народа, который еще совсем недавно (читали побежденным.

«А теперь он побеждает нас самих», — невесело подумал Вальгард. Впрочем, правду эту он старательно скрывал от своих солдат, хотя и не мог остановить ни пересуды, ни ссоры.

Он мог только сидеть на троне Имрика и до упаду пить огненное вино. Прислуживала ему Лея, и чара его никогда не пустовала. Он сидел молча, с затуманившимся взглядом, пока не валился без сознания на пол.

Однако иногда он тяжело вставал, пошатываясь, проходил через трапезную, где вожди троллей валялись среди луж вина. Взяв факел, Вальгард спускался по высеченным в камне ступеням, держась за холодную скользкую стену, добирался до двери застенка и открывал ее.

Покрытое черными пятнами засохшей крови белое тело Имрика висело в полумраке над красными углями. Присматривавший за очагом джинн следил, чтобы они всегда были горячими. Альвийского ярла подвесили над огнем за большие пальцы рук, без еды и питья. Его живот ввалился, кожа плотно обтянула ребра, язык почернел, но он был альв и не мог умереть от этого.

Непостижимый взгляд раскосых голубовато-белых глаз узника каждый раз пугал подменыша.

Вальгард широко улыбнулся, чтобы скрыть страх.

— Догадываешься, зачем я пришел? — хрипло спросил он, покачиваясь.

Имрик не ответил, и Вальгард ударил его по губам. Звук удара, раскачавшего тело узника, прозвучал в тишине подземелья необычайно громко. Джинн попятился, глаза и клыки его сверкнули в темноте.

— Ты хорошо это знаешь, если мозг еще не высох в твоем черепе, — сказал подменыш. — Я уже приходил сюда и снова приду.