Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

В полдень они достигли цели путешествия. Палатки, фургоны, стада животных, люди образовывали вокруг пруда, заросшего кувшинками, лагерь.

— Э, да они-таки образовали союз, как мы и слышали, — произнесла Дония. — Ну что ж, так безопаснее. — Здесь Аулхонт, Вайлдгэйт, Дьювол Дэйл… Хэй! — И она пустила свою лошадь галопом.

Людей было много. Сегодня либо вообще никто не пошел на охоту, либо ушедших было очень немного. Большинство занималось забоем скота и готовились, чтобы двинуться дальше. Джоссерек заметил, что сам забой был поручен отдельным людям или группам родственников, которые занимались своим делом в нескольких ярдах друг от друга. На него и Донию они бросали короткие взгляды, немногословно приветствовали, когда они проходили мимо, хотя Джоссерек был чужестранцем, а Дония явилась после долгого отсутствия. Люди полагали, что если им понадобится помощь или сочувствие, они сами обратятся к кому надо, а навязывать что-либо, пусть даже из лучших побуждений, невежливо. Это было мало похоже на прием, оказанный путникам в Братстве Равен Рэст, но тогда и ситуация была иной, включая само их появление. Но здесь Донию ждала семья, поэтому она не останавливалась, чтобы перекинуться с кем-нибудь парой слов, да никто от нее этого и не ждал.

Около своего шатра она осадила лошадь. Шатер — больше и красивее большинства остальных — был сделан из вощеного шелка, а не из кожи. На главном куполе развевалось знамя — серебряное шитье на темной ткани. Родственники Донии были заняты на улице: резали скот, обдирали его, скоблили шкуры, готовили на костре еду, чистили доспехи; несколько мальчиков тренировались в стрельбе из лука, не из охотничьего, а из боевого, девочки кидали ножи или тонкие стилеты; маленькие дети ухаживали за грудными младенцами. Вокруг костра лениво развалились ленивые собаки, с насеста поглядывали соколы. Было на удивление тихо. Подойдя поближе, Джоссерек увидел, что работающие люди негромко переговариваются друг с другом, иногда обмениваются улыбками или дружескими жестами, но шума и суматохи, обычно свойственных дикарям, не было и в помине. Пожилой мужчина, слепой и лысый, сидел на складном стуле, сжимая в руке палку с набалдашником в виде змеи. Он пел для работающих, голос его был сильным и чистым.

Когда подъехали гости, он замолчал, почувствовав перемену. Мгновенно повсюду стало совсем тихо. Тишина установилась сразу, так бурный поток, попадая в запруду, сразу же затихает. Потом один высокий мужчина оторвался от своей работы. Работа была нелегкой, поэтому он был совершенно раздет. Несмотря на то, что его рыжие волосы и борода были тронуты сединой, на вид ему было лет тридцать, а то и меньше. Его тело, если не считать сморщенного шрама на правом бедре, было телом молодого человека.

— Дония, — сказал он тихо-тихо.

— Ивен, — так же тихо ответила она и спешилась.

«Это ее первый муж», — вспомнил Джоссерек.

Дония и Ивен взялись за руки и с минуту смотрели друг другу в глаза. Потом они двинулись к другим членам семьи. Муж Орово, некогда он добывал металл в Рунге, коренастый блондин; муж Беодан, еще молодой человек, заметно моложе ее, худой и слишком смуглый для северянина; муж Кириан, чьи рыжие волосы были заплетены в косы — он был лишь на год старше ее старшего сына. Младшие дети по праву сразу бросились в объятия матери, она перецеловала их всех: Вальдеванию, которой было четыре года, Лукеву, семи лет от роду, Гильеву, одиннадцати лет. Сыну Федору было уже пятнадцать, он мог и подождать немного, как и Жано, у которого уже была жена и ребенок.

Когда Джоссерек увидел, как все они окружили Донию, гордую своей большой семьей, он вспомнил миф народов Феллинского океана. Миф об Эле, чудесном дереве, плоды которого олицетворяли Семь Миров. Когда наступит конец света, шторм Хидран сорвет их с ветвей.

Он услышал радостную скороговорку Кириана: «Мы что, должны ждать до захода солнца, пока ты пригласишь нас домой?» Он также слышал, как она ответила: «Жди своей очереди, а очередь…» Джоссерек не разобрал конца фразы.

Беодан обнял ее сзади, запустив ладони под рубашку. Он тоже говорил что-то, чего Джоссерек тоже не мог понять, но слова мужа заставляли ее рычать, как счастливую львицу. «Да, я читал, мне говорили, — вспомнил Джоссерек, — у здешнего народа был свой диалект, поколение сменяло поколение, пока этот диалект не превратился в абсолютно новый язык, на котором говорят только люди их крови. Вот уж не думал, что это так сильно заденет меня.»

Когда он подумал, что Дония отсутствовала четверть этого жестокого года, даже не зная, кто из ее близких жив, а кто нет, он решил, что все вели себя очень сдержанно.

«Из-за меня, — подумал он. — Или, может быть, не только из-за меня? Ведь здесь и другие люди.»

Ближе остальных к ней стояли четверо одиноких родственников, которые тоже входили в число ее домочадцев. «Нет, — признал он, — одинокими их не назовешь — служанка, чей взгляд обещает много чего, решительная женщина — охотница, умелый плотник, властный управляющий.» Потом Донию приветствовали члены других семей. Насколько он мог судить — а разобраться во всем этом становилось все труднее и труднее — их отношение к Донии подтверждало, что она их вождь. «Нет, „вождь“ — не то слово. Ни один рогавикьянец никогда ни над кем не властвовал». Позднее он обнаружил, что даже отношения между родителями и детьми складывались на добровольной и взаимной основе, хотя распространение родственных связей сглаживало острые углы. Все жители Аулхонта и большая часть жителей Гервара очень высоко ценили ее совет, соглашались с ее решениями, считались с ее действиями. Ее возвращение доставило всем огромную радость.

Им нужно было, чтобы кто-нибудь вдохнул в них веру в победу. Очень долго они рассказывали о том, что произошло в последнее время. Гарнизоны противника овладели всем течением реки Югулар. Солдаты продвинулись еще дальше, они свирепствовали, жгли, убивали. Сопротивление стоило северянам многих жертв, изрядно ослабило их, но они не покинули этих мест. Каждая стычка делала их опытнее и мудрее, каждый следующий бой все дороже обходился врагу. В руках имперцев оказался личный зимний сад Донии и его окрестности. Несколько дней назад они согнали с насиженных мест два братства — Броукен Экс и Фалрмур. Это известие получено от пленных имперцев. Члены арванетской Гильдии были либо подкуплены, либо испугались мести. Как бы то ни было, они охотно сообщили, что вождь захватчиков планирует пройти на восток через тундру и захватить Неизвестный Рунг.

Возвышаясь над своими людьми, которые сидели на земле, Дония кивала головой.

— Ничего утешительного я и не ожидала, — спокойно сказала она. — Джоссерек прав. — Между делом его успели представить. — Ни один народ не в состоянии в одиночку одолеть этих волков. Надо собрать общее собрание земляков, но не в конце лета, а сразу, как только будут оповещены собратья в Сондр Кэттл.