Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

Лилэйв стала ее наставницей. Три дня Иньянна ходила за ней по пятам по Базару и внимательно следила, как девушка с лавандовыми волосами легко снимает с прилавков товар тут и там. Кое-какие приемы оказались довольно грубыми, как, например, примерить плащ в лавке и вдруг исчезнуть в толпе. Некоторые трюки выглядели фокусами, ловкостью рук, а иные требовали тщательно разработанного плана. И еще была обязанность — пресекать действия воров-любителей. Дважды за три дня Иньянна видела, как это делает Лилэйв — рука на запястье, холодный гнев в глазах, резкий шепот, и в результате страх, извинения, поспешное бегство нарушителей. Иньянна сомневалась, что у нее когда-нибудь хватит смелости поступить так же. Это казалось ей трудней, чем само воровство, а ведь она вовсе не была уверена, что сумеет заставить себя воровать.

На четвертый день Лилэйв объявила:

— Принеси мне фляжку с молоком морского дракона и пару фляжек с золотистым вином Пилиплока.

— Но ведь они стоят ройял за штуку! — пробормотала перепуганная Иньянна.

— Не может быть!

— Может, лучше начать с колбас?

— Стянуть редкое вино не так уж трудно, — заметила Лилэйв, — и значительно более выгодно.

— Я не готова…

— Ты просто так думаешь. Ты же видела, как это делается, и можешь сделать сама. Боишься ты зря, Иньянна, у тебя душа вора.

— Как ты можешь так говорить! — с ожесточением воскликнула бывшая лавочница.

— Тише, тише, я имела в виду только приятное.

Иньянна кивнула:

— Пусть так, но ты ошибаешься.

— По-моему, ты себя просто недооцениваешь, — сказала Лилэйв. — Кое-какие черты в твоем характере лучше видны со стороны. Я их заметила, когда ты любовалась Ниссиморн Проспект. Вперед: принеси мне фляжки Пидрайдского золотистого и драконьего молока. Хватит болтовни! Ты воровка в нашей гильдии, и нынче твой задел.

Не было возможности избежать этого. Но не было и причины рисковать, проделывая это в одиночку. И Иньянна попросила Атэйва составить ей компанию. Они вместе отправились на Проход Оссера, где с важным видом вошли в винную палатку — два молодых повесы, решивших купить себе немного радости.

Иньянну охватило странное спокойствие. Она выбросила из головы все мысли, не относящиеся к делу, как-то: нравственность, частная собственность или боязнь наказания, тем более, что раньше она была лавочницей, а сейчас хотела пощипать собрата по профессии, и не стоило усложнять ситуацию философскими колебаниями.

За прилавком стоял чаурог: ледяные, никогда не мигающие глаза, чешуйчатая кожа, змеящиеся волосы. Иньянна, стараясь, чтобы голос звучал по возможности проникновенно, поинтересовалась стоимостью молока морского дракона в прозрачном сосуде, в то время, как Атэйв копался среди бутылок с дешевым красным вином. Чаурог назвал цену. Иньянна всем видом показала, что шокирована. Чаурог пожал плечами. Иньянна взяла лежавшую сверху на сложенных фляжках прозрачную емкость и, хмурясь, начала рассматривать бледно-голубую жидкость, потом сказала:

— Оно темнее, чем обычно.

— Оно меняется год от года. И у разных драконов молоко разное.

— Но считается, что все должно соответствовать стандарту.

— Результат соответствует, — бросил чаурог с видом, равнозначным человеческому злобному взгляду под деланной улыбкой. — Несколько глотков, человек, и ты сможешь трудиться целую ночь.

— Дайте-ка мне минуту подумать, — попросила Иньянна. — Ройял сумма немалая, независимо от того, какой будет результат.

Это был знак Атэйву. Тот обернулся.

— И эта дрянь из Мазадона действительно стоит три кроны штука? Я уверен, что последние недели ее продают по две.

— Если найдете по две, покупайте по две, — ответил чаурог.

С хмурым видом Атэйв потянулся, немного наклонившись, словно собирался поставить бутылку на полку, но покачнулся и свалил целый штабель фляжек. Чаурог зашипел от гнева. Атэйв, бормоча извинения, неуклюже попытался поставить все на место, и уронил еще больше. Чаурог встревоженно вскрикнул. Он бросился к товарам, но они с Атэйвом только мешали друг другу. В то же мгновение Иньянна, запихав фляжку с драконьим молоком под тунику, прибавила к ней две фляжки золотистого и со словами: «Я, пожалуй, поищу где-нибудь подешевле», — вышла из палатки.

Она с трудом заставила себя не бежать, хотя щеки ее пылали и она была уверена, что все прохожие видят в ней воровку, лавочники вот-вот поднимут шум да и сам чаурог сейчас выскочит следом. Она заставила себя спокойно дойти до угла, где свернула налево и оглянулась на мирный проход, и прошла дальше, направляясь к рядам с маслами и сырами, где ее поджидала Лилэйв.

— На, — сказала Иньянна. — Они жгут мне грудь.

— Отлично сработано, — обнадежила ее Лилэйв. — Выпьем нынче ночью золотистого в твою честь.

— И драконьего молока?

— Сохрани его, — серьезно посоветовала девушка. — Выпьешь его с Галайном в ночь, когда тебя пригласят на обед в Ниссиморн Проспект.

Ночью Иньянна несколько часов лежала с открытыми глазами, боясь, что сон принесет послание, а с посланием и наказание. Вино выпили, но фляжка драконьего молока лежала у нее под подушкой, и она испытывала желание выскользнуть наружу и вернуть ее чаурогу, — сказывались поколения предков-лавочников. Воровка, думала она, воровка, воровка, я стала воровкой в Ни-Моуа. Почему я так поступила, по какому праву? По праву, — ответила она себе, такому же, по какому та парочка украла мои двадцать ройялов. Но при чем здесь чаурог? Если они украли у меня, а я пользуюсь тем же способом красть у него, он что, тоже пойдет воровать? Прости меня, Властительница, подумала она, Король Снов истерзает мою душу. Но в конце концов, она не могла не спать вечно, и уснула. Пришедшие сны были снами чудесными и величавыми, и она скользила бестелесно над городскими аллеями, над Музеем Миров, над Палатой Колдовства и Ниссиморн Проспект, где ее принял в объятия брат Герцога. Сон смутил ее, она ни в коем случае не могла видеть в нем наказание. Где же нравственность? Это шло против всего, во что она верила. Получалось так, словно сама судьба предназначила ей быть воровкой. Все, что произошло с ней за минувший год, подводило к этому. Так, может, по воле Дивине она стала тем, кем стала. Иньянна улыбнулась своим мыслям. Какой цинизм! Она не может противиться судьбе!

Она крала часто и ловко. Первый страх риска попасться прошел через несколько дней. Она свободно расхаживала по Большому Базару, иногда с кем-нибудь, иногда одна, прибирая все, что плохо лежит. Это было так легко, что начинало казаться почти не похожим на преступление, тем более, что Базар был всегда переполнен — население Ни-Моуа, говорили, составляет тридцать миллионов жителей и, казалось, все они находились на Базаре одновременно. Здесь шумели, торговались, спорили, и Иньянна с удовольствием вносила свою лепту в реку этого бытия.