Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

— Пять моих животных, — сказал Шанамир. — Жить целый год, как принц, поехать в Алханрол и вернуться обратно. Многим из нас надо работать за нее несколько месяцев. Ты совсем не представляешь ценности вещей?

— Похоже, что так, — сказал Валентин, глядя вниз.

— Эти сосиски стоят десять весовых единиц. Сто весовых единиц — крона, десять крон — реал, а эта монета — пятьдесят реалов. Теперь понял? Я разменяю ее для тебя на рынке, а пока держи ее при себе. Это честный город, здесь более или менее безопасно, но с кошельком, набитым такими монетами, ты искушаешь судьбу. Почему ты мне не сказал, что у тебя целое состояние?

Валентин развел руками.

— Потому что не знал, я полагаю. Странная какая-то простота у тебя, Валентин. Я чувствую себя перед тобой мужчиной, хотя я еще мальчик. Ты вообще что-нибудь знаешь? Ты знаешь хоть, сколько тебе лет? Допивай пиво и поедем дальше.

Валентин кивнул. Сто весовых единиц — крона, десять крон — реал. Он задумался, как ответить Шанамиру насчет возраста.

Двадцать восемь? Тридцать два? Он не имел представления. Что сказать? Тридцать два, — решил он. — Это хорошо звучит. Да, мне тридцать два года, и десять крон — это реал, а блестящая монета, где изображены старик и юноша, ценится в пятьдесят реалов.

Дорога в гостиницу Шанамира шла прямо через центр Пидруда, через кварталы, где даже в этот поздний час было полно возбужденного народа. Валентин спросил, не из-за визита ли это Короналя, но Шанамир ответил, что нет, что город всегда такой, поскольку он главный порт на западном побережье Зимрола. Отсюда корабли уходят во все главные порты Маджипура, не только в обе стороны вдоль побережья, но и через Внутреннее Море в далекое путешествие к Алханролу, занимающее большую часть года. Когда Валентин думал о всем Маджипуре целиком, он чувствовал, как его давит тяжесть мира, его абсолютная масса, хотя он сознавал, что это глупо, потому что Маджипур — свет и воздушное пространство, гигантский пузырь на планете, огромный, но без видимой субстанции, где человек всегда чувствует себя на поверхности, всегда плывет. Откуда же это чувство тяжести, откуда эти моменты необоснованного страха? Он быстро привел себя в хорошее настроение.

Скоро он ляжет спать, а утром будут новые чудеса.

— Пересечем золотую площадь, — сказал Шанамир, — и пойдем по портовой дороге, ведущей к пирсам, а наша гостиница в десяти минутах ходьбы. Площадь тебя ошеломит.

И Валентин увидел огромное четырехугольное пространство, на котором могли бы проводить учения две армии, со всех сторон застроенное громадными зданиями, широкие плоские фасады которых были инкрустированы потрясающими узорами из золотых листьев, так что при вечернем освещении громадные башни сверкали не менее ярко, чем огненные пальмы.

Но оказалось, что сегодня пересечь площадь нельзя: в сотне шагов от восточного входа она была перегорожена толстым витым шнуром из красного плюща, за которым стояли отряды в униформе телохранителей Короналя, чопорные, бесстрастные, сложившие руки на груди зеленых с золотом камзолов. Шанамир спрыгнул со спины животного и быстро заговорил с торговцем-разносчиком. Вернувшись, он угрюмо сказал:

— Все полностью загорожено. Да пошлет им Король Снов мучительный сон в эту ночь!

— Что случилось?

— Корональ поместился в главном дворце. Это самое большое здание с зубчатыми золотыми завитками на стенах на той стороне площади. Никто не должен проходить близко. Мы не можем даже обогнуть площадь по внутреннему краю, потому что там масса народа, желающего хоть мельком увидеть Лорда Валентина. Так что обходить придется кругом, это займет час времени, если не больше. Ну, ладно, спать — это не главное, я думаю. Смотри, вот он!

Шанамир показал на высокий балкон на фасаде главного дворца. На нем появились фигуры. На таком расстоянии они казались не больше мышей, но мышей с достоинством и значительностью, одетых в роскошные одежды. Фигур было пятеро и центральная была наверняка Короналем.

Шанамир вытянулся и встал на цыпочки, чтобы лучше видеть. Валентин сумел рассмотреть немногое: темноволосый человек, кажется, с бородкой, в тяжелом белом меховом плаще поверх зеленого или светло-синего камзола. Корональ стоял у перил балкона, протянув руки к толпе, которая изображала растопыренными пальцами символ горящей звезды, и снова и снова выкрикивала его имя:

— Валентин! Валентин!

Шанамир, стоя рядом с Валентином, тоже кричал:

— Валентин! Лорд Валентин!

Валентин почувствовал дрожь отвращения.

— Подумать только! — бормотал он. — Вопят, словно само Божество спустилось пообедать в Пидруде. Он же только человек, не так ли? Когда его кишки полны, он опорожняет их, верно?

Шанамир был шокирован.

— Он Корональ!

— Он для меня ничто, как и я для него — меньше, чем ничто.

— Он правит, следит за справедливостью, он отгоняет хаос. Ты сам говорил это. Это заслуживает уважения.

— Уважения — да, но не поклонения.

— В поклонении королю нет ничего нового. Мой отец рассказывал мне о старых временах. Короли существовали всегда, еще на Старой Землей я готов держать пари, что им поклонялись куда более диким образом, чем сегодня я.

— И одни были уничтожены собственными рабами, другие отравлены своими министрами, третьи задушены женами, были и свергнутые народом, которому они, якобы, служили, и всех их скоро забывали.

Валентин почувствовал в себе странный жар злости и с отвращением сплюнул.

— А множество стран на Старой Земле обходилось вообще без королей. Зачем они нам на Маджипуре, эти экспансивные Коронали, страшный старый Понтифакс, прячущийся в своем Лабиринте, посланец скверных снов из Суврейла? Нет, Шанамир, может быть, я и глуп, но все это для меня не имеет никакого смысла. Это безумие! Эти восторженные вопли! Я уверен, что такого восторга не бывает, когда по улицам проезжает мэр Пидруда!

— Нам нужны короли, — настаивал Шанамир. — Этот мир слишком велик, чтобы управляться одними мэрами. Нам нужны великие и могучие символы, монархи, почти равные богам, чтобы держать все в порядке. Смотри!

Мальчик указал на балкон.

— Видишь маленькую фигурку в белом плаще? Это Корональ Маджипура. Неужели ты не чувствуешь трепета, когда видишь его?

— Никакого.

— И ты не взволнован, зная, что в этом мире столько миллиардов людей и только один Корональ, и что сегодня ты видишь его собственными глазами, а больше никогда не увидишь? Ты не чувствуешь благоговения?

— Нет.

— Странный ты человек, Валентин. Я никогда не встречал другого такого. Как может быть, чтобы человека не трогало лицезрение Короналя?

— Как видишь, — сказал Валентин.

Он слегка пожал плечами.