Александр Казанцев - Русская фантастическая проза XIX — начала XX века (антология)

Добавим: опровергнуть утверждения «иных литературоведов я критиков» помогли прежде всего произведения, впервые собранные воедино в сборниках «Взгляд сквозь столетия» и «Вечное солнце» [63]. Легко вообразить себе трудности работы составителей сборников, если первый «опыт биобиблиографии» по интересующему вопросу появился лишь недавно (см. В. Б у г р о в, И. Х а л ы м б а д ж а. Фантастика в дореволюционной русской литературе. Опыт биобиблиографии, В сборнике «Поиск-83». Средне-Уральское книжное изд-во. Свердловск, 1983). В интереснейшей этой работе представлены 250 произведений 120 авторов, и создатели ее утверждают, что далеко не все направления удалось описать. Представляя читателям «биобиблиографию», Е. П. Брандис писал: «Вопреки вульгарным нигилистическим теориям Пролеткульта, требовавшим начинать все с нуля, советская научная фантастика вырастала на уже подготовленной почве, критически осмысливая наследие прошлого, но не пренебрегая им, впитывая все лучшее и плодотворное, что оставила старая русская фантастика, запечатлевшая и глубинные течения общественной мысли, и чаяния социального обновления».

Все лучшее и плодотворное… По существу, широкое знакомство с «фантастическим» наследием прошлого только начинается. И поневоле приходит на ум размышление нашего великого историка Карамзина: «Мы никогда не будем умны чужим умом н славны чужою славою: французские, английские авторы могут обойтись без наших похвал; но русским нужно по крайней мере внимание русских».

Открывает сборник «Ученое путешествие на Медвежий остров» Осипа Сенковского. Произведение это появилось в 1833 году в книге «Фантастические путешествия Барона Брамбеуса», было восторженно встречено читателями и… бранью критики. Как так? Еще не утихла скорбь по поводу кончины двух всемирно известных ученых, палеонтолога Жоржа Кювье и основателя египтологии Жана-Франсуа Шампольона-младшего, а уж Барон Брамбеус позволяет себе высмеивать их! Это была не первая (и не последняя) литературная мистификация Сенковского. Ученый-востоковед с европейской известностью, знаток древних языков, блистательный журналист, он был одной из самых противоречивых личностей эпохи. Издавая популярный журнал «Библиотека для чтения», «барон» помещал в ней рядом с творениями Пушкина, Жуковского, Вяземского ничтожные писания «корифеев вульгарного. романтизма» — так сказать, все на продажу, «Пишите весело, — говаривал он, — давайте только то, что общественный желудок переваривает». Казалось бы, литературный фат, срыватель мимолетных удовольствий… Но почему его «Сказку буланого коня» расхваливал Пушкин? Почему о его деятельности одобрительно отзывались Белинский, Чернышевский, Писарев, а Герцен в шутках «Мефистофеля николаевской эпохи» увидел «принужденные шутки человека, сидящего за тюремной решеткой»?..

Общество тех времен увлекалось «месмерическими опытами» на основе «животного магнетизма» и столоверчением, ходили настойчивые слухи о комете Галлея (или Беллы, или Вьелы), коя намерена «сделать удар в нашу бедную Землю» и т. д. Отголоски этих слухов и этих увлечений присутствуют и в «Ученом путешествии на Медвежий остров», рассказывающем о поездке по Сибири двух всемирно известных деятелей науки. Но время, как известно, все ставит на свои места, и ныне мы замечаем в первую очередь не иронию, пародию и самопародию повести, а изображенные в ней картины гибнущего человечества. Да, вот такие случаются в литературе «перевертыши». В наш термоядерный век произведение Сенковского вдруг предстает как одна из первых в мировой литературе антиутопий . Описание катастрофы, где сама планета сдвинулась в мировом пространстве так, что на месте прежнего Запада стал Север, вызывает в воображении отнюдь не удар кометы «в нашу бедную Землю», Сенковский, как беспощадный патологоанатом, не боится приблизить к нам мертвое тело Земли: волнуемые на поверхности воды странного вида предметы, темные, продолговатые, походившие издали на короткие бревна черного дерева, оказываются трупами воинов противоборствующих армий. Враги еще истребляли. друг друга, когда грянула всеобщая катастрофа и умертвила тех и других, умертвила, перемешала, выбросив, на скалу жалкий манускрипт — «Высокопарное слово, сочиненное накануне битвы для воспламенения храбрости воинов». Весьма современно и поучительно именно теперь, когда человечество начало осознавать возможность самоуничтожения…

Там же, в Сибири, разворачиваются события еще двух «фантастических путешествий», представленных в настоящем сборнике. Их авторы — Константин Константинович Случевский (1837–1904) и Петр Людовикович Драверт (1879–1945). Оба сочиняли и стихи, и прозу, но на этом сходство и кончается. Случевский, сын. сенатора, сам дослужился до высших придворных званий, получил степень доктора философии в Гейдельберге. Драверт, потомок обрусевшего наполеоновского офицера, детство и юность провел в. Вятке, где в тумору прозябало немало ссыльных революционеров. Он и сам, учась в Казанском университете, угодил в ссылку за причастность к освободительному движению — сначала в Пермскую губернию (1901 г.), затем в Якутию (1905 г.). «Страна-холодырь» стала его подлинной родиной, он изъездил Якутию вдоль и поперек, открыл несколько месторождений полезных ископаемых.

Редактор «Правительственного вестника» К. Случевский при всех своих чинах И регалиях был прогрессивно настроен, общался с Достоевским, Тургеневым, Нестором Котляревским и, что немаловажно, понимал главный изъян буржуазной позитивистской науки и техники. «Наука эта быстро выявила свою бескрылость и ограниченность, чуждый полета мечты механический материализм, — отмечает Вс. Сахаров в статье, предваряющей недавно появившийся однотомник избранных стихотворений поэта, — Случевский смело вводит в свою поэзию образы машин, работающих двигателей, проводов, теорию Дарвина, термины геологии и этнографии, вслед за астрономами и физиками говорит о «великой дробности» расширяющейся Вселенной, о необходимости взглянуть на мир и человека в телескоп и микроскоп».

Повесть «Капитаи Немо в России» — это не только резкая отповедь чужеземцам, которые от века считали Россию «царством мрака и сальных свечей», но и проникновенная картина северных просторов, своеобразное завершение трехтомного географо-этнографического труда К. Случевского «По северу России» (1888).

В «Повести о мамонте и ледниковом человеке» сбывшихся технических идей вроде бы нет. «Совершенно фантастическая история» сильна другим. Во-первых, резкой сатирой на правительственную администрацию, во-вторых, гимном таким подвижникам, как доктор Сабуров, решивший оживить нашего далекого пращура.