Варя Еналь - Мы остаемся свободными...

- Эм, смотри, я принес кофе с печеньем и салат. Вставай, уже почти девять часов. Завтракаем и поднимаемся наверх.

- Что там делать? - скривилась Эмма.

- Придумаем что-нибудь. Еще раз запустим катера.

- Только не это. Хватит с нас и одной потери. Ты...

Эмма рывком села и спросила, глядя в упор на Кольку:

- Ты думаешь, что случилось с Таис и Федором? Наверное, их уже нет в живых... Их убили там, в крейсере Гильдии. Роботы или люди - расстреляли, спалили или еще что-то.

- А вдруг они предложат обмен? Скажут - сдавайтесь, тогда вернем ваших друзей. Пошли, узнаем, как дела.

- Можно и так спросить у Мартина.

- Эм, тебе надо взбодриться. В жизни не видел тебя такой рохлей. Ты пила свою таблетку?

Только Колька из всех ребят знал, что Эмма принимает таблетки. Она предпочла никому не рассказывать об этом небольшом нюансе. Вовик особенно не болтал о болезни Эммы, у его в голове это событие заметно поблекло на фоне нападающих монстров и стреляющих Пятнадцатых. Потому никто на Станции не знал, что Эмма сама чуть не стала монстром. Говорить о таком казалось неудобным и неприличным. Словно бы ронялось собственное достоинство. Словно бы вдруг Эмма теряла человеческую сущность.

Как будто ее человечность ставилась под сомнение. Потому об этом не говорили, по умолчанию. Кольку и не надо было предупреждать, он и так все понимал. Но время от времени шутливо напоминал о таблетках.

Эмма и без того знала, что их надо принимать. Вирус все больше и больше менял ее изнутри, добавляя новые способности. Вот, появилась способность предчувствовать, какая-то дикая интуиция, которая временами безошибочно подсказывала - чем закончится тот или иной проект.

И сейчас эта самая интуиция просто криком кричала, сообщая, что Станция в опасности. В очень большой опасности. И если бы Эмма была сейчас зверюгой - она бы завыла от скверной, мрачной уверенности. Выплеснула бы вместе с воем переполнявшие душу чувства, поделилась бы с сородичами бедой, поискала бы у них поддержки. И когда стая ответила бы дружным воем - убедилась, что не одна. Что понята и принята.

Сейчас именно одиночество сильно сводило с ума. Хорошо, что есть рядом Колька, потому что Лон уже не казался надежным и добрым пристанищем и верным помощником. От него пахло платами, металлом и пластиком - а это значит, что от него пахло неживой материей . В Лоне не было жизни, он был ненастоящим. Его, можно сказать, и не было, по понятиям фриков.

И как раньше Эмма могла испытывать к нему что-то вроде привязанности? Глупая была, потому что.

Вот Колька - тот живой и настоящий. Хотя и непутевый, не дисциплинированный, бестолковый. Но настоящий. Почистил зубы - запах зубной пасты Эмма отлично уловила, едва он перешагнул порог комнаты. Принял душ и помыл голову - но запахи шампуня и геля для тела никак не могли полностью заглушить запах самого Кольки. Тот пах уютно, знакомо. Его запах можно было назвать родным.

И еще от него пахло... Эмма с трудом могла подобрать нужное слово. От Кольки пахло мужчиной. Он и был им - мужчиной, хотя еще не брил щек и временами казался слишком худым и угловатым.

Но где-то в глубине этого мальчишки уже угадывалась сила. Смутная, непонятная, даже странная. Эмма не могла толком понять, что это, но ее привлекала новая сторона Колючего. И она могла биться об заклад, что сам Колька об этом не подозревает.

- Ты сегодня не похожа на себя. Это потому, что переживаешь за Тайку и Федьку? Брось. Могу поклясться, что роботам и людям с Гильдии их не одолеть. Фрики же не одолели. Я при любом раскладе поставлю на наших. Вот посмотришь, Тайка так просто не сдается.

- Что они могут сделать вдвоем против целой команды крейсера? Их запрут сразу же в карцер, или в изолятор какой-нибудь.

Колька вдруг хитро улыбнулся, осторожно подул на горячий кофе с молоком в своей кружке, глянул из под короткой черной челки и тихо, но четко произнес:

- Ты забыла о вирусе.

- Что я там забыла?

- Они носят в себе вирус, они выдыхают огромное количество вирусных клеток каждую секунду. Они - ходячая вирусная бомба. Насколько точно знают об этом в Гильдии? Насколько быстро они обезопасят себя?

- Довольно быстро. Уничтожат сразу, как только те двое появятся у них в ангаре.

- Посмотрим. Я думаю, мы узнаем, рано или поздно. Думаю, что скоро все станет предельно ясно, - Колька стал серьезным и велел, - давай ешь. Где там твои таблетки, я сейчас принесу.

- Я сама. Опекаешь меня, будто я маленькая девочка.

Дверь тихо отъехала в сторону, и показалась заспанная Сонька. Схватила со столика печеньку, захрустела ей и спросила с набитым ртом:

- Можно я сегодня с вами наверх? Пожалуйста, Эм. У меня сегодня нет никаких заданий, вчера я работала в библиотеке, мы ремонтировали и восстанавливали ветхие книги.

- Да, программа "новая жизнь книг", я помню, - кивнула Эмма и слабо улыбнулась.

Она сама любила участвовать в этой программе, ей нравилось наблюдать, как с помощью Принта-Копира восстанавливали старенькие страницы, как после заправляли в машину прошивки - и оттуда выезжала новенькая бумажная книга, как две капли воды похожая на старую. Старые книги тогда отправляли в лучевую печь, а новые занимали их места на полочках и весело поблескивали яркой позолотой на тиснении, оглушительно пахли бумагой и притягивали к себе, точно магнит. Хотелось взять их и прочесть.

Эмма вспомнила, что заглядывая вчера вечером в комнату Сони, видела там стопочку новых библиотечных книг. Видимо, сестренка тоже неравнодушна к новым фолиантам и набрала себе чтения на пару недель.

- Мы сделали всю программу, уложились в два дня и вчера закончили. Потому нас до конца этой недели отпустили, - продолжала Соня, не переставая грызть печенье - и у меня теперь свободный день. Вообще вся эта неделя свободная. Я очень хочу увидеть Третий Уровень, ну, Эмма, ну пожалуйста.

Глаза умоляющие, синие. Ресницы пшеничные с золотым отливом, длинные. Брови тоненькие и изящные, точно усики у бабочки. Сонька обещала вырасти красивой девочкой, очень похожей на свою старшую сестру.

Может, действительно пусть сходит? Ей там ничего не угрожает, а к хулиганству и баловству Соня не склонна. Эмма вопросительно глянула на Кольку, а тот добродушно пожал плечами и согласился:

- Конечно, пусть идет. Она же наша, из капитанской семьи, можно сказать.

Эмма чуть не поперхнулась кофе. Это о какой семье он только что сказал? Что он имел в виду?

Но уточнить не успела, потому что Сонька сжала ладонь в кулак, махнула ей, громко выкринула:

- Ес! - и помчалась в свою комнату. Одеваться, надо думать.

- Все, не копаемся. Пошли, кофе там сможем попить. Пусть Лон тут убирает, - распорядился Колька и поднялся, осторожно держа в руках кружку с недопитым кофе.