Варя Еналь - Мы остаемся свободными...

От нахлынувшего ужаса Эмма и проснулась. Подскочила, как ошпаренная, потерла виски, сморщилась. Увидела Максима, поглощенного своими занятиями, облегченно вздохнула и закрыла глаза. Это всего лишь сон, но жизнь уже научила ее, что иногда сны несут свой определенный смысл. Когда-то ей снился робот-садовник, что сошел с ума. Как раз перед Выпускным, когда первый раз появилась Таис со своими косичками и пыльными ботинками. Не то, чтобы этот сон сбылся, просто он оказался предвестником страшных событий.

И сейчас Эмма ощущала не только всей душей, но и всем телом, каждой волосинкой, шевелящейся от нахлынувшей волны страха, что главные неприятности еще впереди. Еще не все важное случилось, беды все еще толпятся у порога, готовые навалиться всей кучей.

Большая куча бед и неприятностей.

Только во сне Эмма все же попробовала свои неприятности одолеть - она попробовала убить Илью. На самом деле убивать гораздо тяжелее, чем кажется. Конечно, Илья, которому она в реальности сломала шею, всего лишь был роботом, не человеком. И он представлял настоящую угрозу Станции.

Но дело вовсе не в этом. На самом деле беспокоил тот зверь внутри, который проснулся так резко и неожиданно. Этот зверь мог убить еще и еще. И он не дрогнет, не пожалеет, не засомневается. Эмма умеет убивать, и если надо - сумет уничтожить и человека. Вот в чем было все дело.

Думать об этом Эмма не смела - гнала жесткие мысли. Сейчас не время раскисать и философствовать. Кто знает, может именно эта жуткая готовность убивать живые существа однажды сыграет важную роль для спасения детей Станции. Потому не стоит делать поспешных выводов.

А детей Станции надо спасти, во что бы то ни стало. Это главная задача, это приоритет, как любил говорить Мартин. И Эмма постарается выполнить этот долг. Она приложит все усилия, сделает все, что от нее зависит, чтобы спасти жизнь всем детям Станции. В конце концов, и по большому счету, именно они и являются семьей для Эммы. Больше-то ведь никого нет. Никого, кроме этих детей. Во всем большом мире, во всем огромном космосе - только они.

Вот и надо сражаться и бороться. И не сдаваться, что бы ни случилось.

4.

Максим ломал цветные мелки на мелкие кусочки и раздавливал пальцами. Руки у него были в цветных пятнах, как и одежда. Ковер тоже покрывали кусочки раздавленных мелков. На листах бумаги - черные и красные разводы и точки, и ни одного четкого и ясного рисунка.

Вот что с ним делать, с этим Максимом? Снова надавать по шее?

Битье - это не выход. Сейчас отдохнувшая Эмма это понимала слишком хорошо. Потому надо найти другой подход к этому мальчику.

Эмма села рядом с ним на ковер, обняла за плечи и слегка прижала к себе. Телесный контакт иногда помогает, этому учили в свое время на занятиях.

Спина Максима напряглась, он уперся ладонями в пол, дернулся, после тихо спросил:

- Ты чего?

- А ты чего? Зачем снова раздавил мелки?

Максим озадаченно уставился на свои ладони, как будто видел их в первый раз, взмахнул руками, отряхивая разноцветную пыль, вздохнул и заметил:

- Я есть хочу.

- Так пошли, поедим. После будешь убирать за собой, роботов-уборщиков ведь теперь нет. Забыл, да?

Максим виновато кивнул и поднялся.

- Пошли, сделаю тебе какао с молоком и картофельное пюре. Ты любишь картошку?

- Да. Картошку люблю.

- Вот и славно.

На кухне царил идеальный порядок. За дверками шкафов блестели чистые бока тарелок и кружек, прозрачными стенками сияли стеклянные контейнеры, в которых хранились сухое молоко, сухой картофель и различные хлопья. Пузатый пищевой агрегат, исправно варивший каши, покорно ждал хозяйских распоряжений.

- Может, сварить тебе кашу? - уточнила Эмма.

Максим мотнул головой и сказал:

- Хочу картошку.

- Картошку - так картошку.

Эмма подумала о том, что Лон бы сейчас отпустил какую-нибудь неуместную и неуклюжую шутку и вздохнула. Сейчас домашний робот-нянька бесполезной грудой громоздился в кладовке. Он стал ненужным, когда заглох и перестал работать. Починить его оказалось невозможно, так пояснил Колька. А Эмма Колючему верила.

- На, ставь тарелки на стол, - велела она Максиму, стараясь говорить весело и бодро, - и ложки тоже клади рядом.

Максим громыхнул голубыми тарелочками о столешницу и уточнил:

- Что дальше?

- Дальше смотри, как готовиться картофельное пюре. Берется порошок картошки, насыпается в тарелку, надо семь или восемь больших столовых ложек. Ну, тебе, наверное, поменьше, ты ведь и сам меньше меня ростом. После добавляем горячее молоко и масло. Посмотри, получилось пюре?

- Горячее только, - Максим повозил ложкой и принялся забираться на табуретку.

Эмма тоже принялась за еду, размышляя о том, как бы так половчее убрать за Максом в комнате. По сути сейчас весь Второй Уровень медленно но верно превращался в настоящий свинарник. Дети никогда не убирали за собой, и вряд ли кому придет в голову подбирать с пола крошки, обертки и прочий мусор. Раньше это все делали роботы, тихо, постоянно, неустанно.

А сейчас мусор останется лежать там, где его кинули. И ладно еще - поднять бумажки. А вот чем выскрести с ковра мелкое крошево цветных мелков, что оставил Максим? Разве что небольшим пылесосиком для одежды, которым обычно орудовал Лон, когда убирался в шкафах. Пылесосик этот, хоть и маленький, но тянет хорошо, всю пыль с полок и коробок с обувью вытягивал отлично. Возможно, надо им попробовать.

А еще лучше научить Макса убирать за собой, а иначе вся жизнь Эммы будет состоять из ночных кормлений и дневных убираний. Вот она, счастливая жизнь с детьми. Неудивительно, что люди придумали роботов. Видимо, до роботов все жили просто в ужасной грязи...

В этот момент в каюту ворвался Колька. Стукнул дверью, с силой распахивая ее, и крикнул:

- Эмма, ты тут? Ты должна пойти со мной! Ты должна это увидеть! На Станцию напали какие-то ужастики! Эмм, ты слышишь?

Г лава 5 Таис: космодром

1.

Приземлившийся модуль опирался на три крепкие лапы, заканчивающиеся длинными "пальцами", вцепившимися в бетон. К одной из лап и перебежал Федор, потянув за собой Таис. Они спрятались за широким металлическим упором, теплым и темным, и попытались оглядеться.

Солнце заливало посадочную площадку веселым светом, бетонное покрытие уходило в бесконечность, и куда Таис не кидала беспокойный взор - везде было лишь небо, бетон да кое-где - здоровенные молчаливые крейсера. Ни звука, ни движения.

Над головой поднималось брюхо модуля, все еще пышущее теплом, но вне его дул холодный ветер, и солнечные лучи вовсе не наполняли теплом. А в школе когда-то учили, что Солнце согревает Землю. Ничего себе, согревание!

По коже побежали мурашки, и тонкая трикотажная кофта вовсе не согревала на таком ветру. Куртка осталась в модуле, ее затянуло в простенок. Запасной у Таис не было, и она мрачно подумала, что, видимо, придется так и замерзать здесь, на Земле. Ласковый прием, ничего не скажешь...