Джоан Виндж - Пылающий корабль

Когда мы подошли ближе, я заметил, что чудовищная глубина каньона сверкает странным блеском. Про себя я усмехнулся: «Неужели святая ясность?» Но чтобы там ни говорили, это зрелище, несмотря на агностическую точку зрения, произвело на меня большое впечатление.

Фауд и монах обменялись приветствиями на Га’ез. Я слушал, стараясь убедиться, смогу ли я на практике использовать только что выученный язык.

Я вежливо запыхтел, когда Фауд предоставил меня монаху, имя которого в вольном переводе звучало, как Отец Благосостояния. Потом мои спутники начали препираться из-за платы.

— Он говорит, что теперь путешествие вниз, в монастырь, стоит две сейей, господин.

— Две сейеи? Здесь? Довольно большая цена, не так ли? Хотя ничего странного, что этого монаха называют «Отцом Благоденствия». — Я посмотрел на Фауда.

Тот пожал плечами.

— Его трудно переубедить, господин. Такова традиция. Они сотни лет взымали плату. Еще там, на Земле. Если хотите, можете поторговаться сами.

Я с досадой порылся в кармане своего комбинезона и вытащил несколько монет.

— На, заплати ему.

При этих словах они кивнули головами в знак одобрения.

— Ну, что ж, я вернусь через неделю, господин, — попрощался Фауд и направился к «кузнечику».

Дверь за ним закрылась, он включил двигатель, сдал немного назад, развернулся и двинулся вперед, как будто хотел как можно скорее вернуться в лоно цивилизации.

Неожиданно я понял, какое чувство его охватило. Я повернулся в сторону сияющего каньона. «Отец Благосостояния» вручил мне нечто, напоминающее кожаную упряжь. Ноги у меня подкосились. Над самым краем каньона стоял ряд огромных колес со шкивами.

— Фауд! — заорал я, но было уже поздно. Мой крик замер в удаляющемся облаке пыли.

Не сопротивляясь, я подошел к краю, чтобы убедиться, что меня ждет через минуту. И сразу же отпрянул и закрыл глаза. Пропасть была шириной километра в четыре и добрых два километра глубиной. Единственной дорогой вниз было... я посмотрел на упряжь. Монах терпеливо приглядывался ко мне, как будто уже привык к такой нерешительности.

Я начал одевать ремни.

В тот момент, когда он опускал меня в пропасть, в моей голове стучала только одна мысль. Я был очень доволен, что заплатил ему целых две сейей, не торгуясь.

Когда я достиг монастыря, в каньоне было так темно, как будто в аду. Меня провели, освещая дорогу свечой, через что-то, что воняло, как сельский двор, накормили какой-то горячей кашей и запаковали на ночлег в малюсенький домик. Должен сказать, что у меня были в ту ночь довольно странные сны.

Перед рассветом Йарроу разбудили звон колоколов и пение. Долгое время он недоумевал, что же это, о Господи, с ним приключилось.

Я лежал в холодной темноте на твердой подстилке под жесткими одеялами, пытаясь припомнить себе — ПОЧЕМУ??? Наконец я осознал, что положение довольно абсурдно. Я делал это для Ханы, у которой явно была цыганская кровь, и которая специализировалась на так называемых «примитивных магических ритуалах».

«Ты будешь знать, что я думаю о тебе...» Возможно ли это? Или же она меня зачаровала?

Когда ленивое осеннее солнце наконец заглянуло в каньон, я с помощью Этанака сделал план всего, что находилось под куполом монастыря. Это оказалось более сложным, чем я думал: это был буквально лабиринт округлых каменных строений, разделенных сетью наводящих клаустрофобию улочек. То, что с точки зрения запаха я принял вчера за двор, было главной площадью, которую оккупировали цыплята и куры. Далее стояла церковь — трехэтажный, прямоугольный дом, возвышающийся над морем округлых домишек. Стены этого строения были из камня, торчащие опорные балки составляли опоры для более высоких этажей и блестели так же неподходяще, как геликоптер среди птеродактилей.

Но нигде мне не бросилось в глаза ничего такого, что могло быть тайной усадьбой главы могущественной империи. Если Хоррам Кабир действительно был здесь, то он, должно быть, живет как аскетический отшельник — и каждая из этих скромных фигур вокруг меня могла быть самым богатым человеком в Солнечной системе.

Я начал к ним приглядываться, но ни за что не мог узнать Кабира среди покрытых капюшонами серьезных лиц.

Когда после вечерних молитв я возвращался в свой домик, я услышал, как трое монахов обговаривали ожидаемое прибытие какого-то гостя. Я мгновенно сориентировался, что это был кто-то, кто посещал их довольно регулярно. И я мог поклясться, что кто-то при этом произнес слово «геликоптер».

Но это было все, что мне удалось выяснить, и я даже не знал, имело ли это какое-либо значение для моего расследования. Кабир должен был быть здесь, компьютер в Ксанаду не мог лгать. Я думал о Хане и всех остальных и о том, как бы это выглядело, если бы я подвел их в самом конце... Потом, поздней ночью, лежа на подстилке, я думал, отчаянно думал о Хане, обеспокоенный и терзаемый вовсе не набожными мыслями.

Это еще одно доказательство правильности утверждения, что нет ничего плохого, что не кончилось бы добром. Если бы я только лежал без сна, то не услышал бы едва уловимого звука... Звука приземляющегося геликоптера. Я встал, выглянул из дома и за ним увидел огни прожекторов, используемых для приземления. Не часто можно было увидеть геликоптеры на Марсе, а проникновение чего-то такого в каньон через силовой купол — это вам не игрушки.

Тем более одинокая фигура в комбинезоне противодавления, шагающая в сторону монастыря-церкви...

Я решил, что это не мог быть обычный гость!

Я поспешно оделся и быстро проскользнул через путаницу улочек, что в кромешной темноте было довольно непросто. Не поломав себе ног, я добрался до площади как раз в тот момент, чтобы увидеть, как неизвестный встретился с двумя монахами. Они вошли в церковь. Церковь... единственное здание, которое я не мог детально осмотреть, поскольку непосвященным этого не дозволялось.

Наверняка это было неспроста. А Кабир? Был ли он этим ночным гостем? Или же этот монастырь был очередным фальшивым следом, а он прибывал сюда только за почтой? Что же он еще мог делать, проскальзывая сюда в такую пору? Я мог бы держать пари, что незнакомец прибыл сюда не для того, чтобы замаливать свои грехи. Наконец, таинственная фигура вышла из церкви и прошла через площадь, но не в сторону своей машины. Я задумался, сделать ли мне то, что подсказывал инстинкт, или вернуться в постель?

Через мгновение я уже входил в церковь. Когда я был в безопасности во внутренних помещениях, я достал зеленый фонарик, который тайно провез в чемоданчике Этанака. На всякий случай я прикоснулся к амулету Ханы и включил фонарик.

Через часовню, в которой молился этим вечером, я прошел к закрытой двери и на мгновение заколебался при мысли, что может быть в следующее мгновение совершу святотатство. Тот факт, что монахи не имели ничего против того, чтобы Кабир находился в святом месте, вовсе не значило, что по отношению ко мне они окажутся столь же терпеливы. Но...