Джек Вэнс - Плавучие театры Большой Планеты

Аполлон Замп не поверил своим ушам: «Дорогая моя, никакой „примерно такой же“ каюты не существует! Если, конечно, вы не желаете разделить капитанскую каюту со мной». Замп немедленно пожалел о своей неудачной попытке изобразить шутливую галантность и смущенно прибавил: «Что могло бы, впрочем — хм! — обидеть не столь удачливых участниц нашей труппы».

Мадемуазель Бланш-Астер проигнорировала предложение так, как если бы оно не было высказано. Ее голос стал настолько ледяным, что по каюте словно пробежал морозный ветерок: «По существу, мне требуется только возможность уединения. Я готова смириться с неудобствами, если нет другого выхода».

Замп погладил светлую козлиную бородку: «Учитывая ваше очевидно благородное происхождение, вы можете ужинать со мной, в этой каюте. На нижней палубе, под ахтерпиком, имеется просторная кладовая, удобно сообщающаяся с моей личной баней — ее можно использовать в качестве дополнительной каюты. Там не очень светло и бывает душновато, но на всем судне нет другого места, где я мог бы гарантировать упомянутую вами возможность уединения».

«Мне придется этим удовольствоваться. Я распоряжусь принести туда мои вещи».

«Мы отплываем в полдень — будьте добры, поторопитесь».

Замп проводил мадемуазель Бланш-Астер на палубу и смотрел ей вслед, пока она спускалась по трапу, с ощущением теплой слабости в коленях. «Чудо! Небывальщина! Диковина!» — думал он, удивленно покачивая головой. Он даже вытянул шею, чтобы проследить за передвижением по набережной ее гордой, но изящной фигуры. Существо, излучающее ум и прекрасное, как рассветная заря! Даже ее надменность завораживала воображение. Невозможно было отрицать, однако, что сложилась в высшей степени странная ситуация — только последний дурак не подозревал бы, что за появлением прекрасной незнакомки скрывалось что-то еще. Почему бы столь достопримечательная особа пожелала вести богемную жизнь артистки плавучего театра? Тайна, которую Аполлон Замп намеревался раскрыть — наряду с другими секретами и загадками своей новой спутницы. Мысль о предстоящем знакомстве волновала Зампа несказанно, будто он снова стал подростком, охваченным жгучим приступом обожания.

Антрепренер вызвал Чонта и дал ему указания, касавшиеся преобразования кладовой в каюту, после чего вернулся на квартердек и притворился, что изучает «Речной справочник»:

Обитатели Отрожки, так же, как и других селений, рассредоточенных по обширной долине Ланта, вынуждены постоянно быть настороже в связи с грабительскими наклонностями голодопортанцев, что привело к формированию в них любопытного психического состояния, сочетающего нервозность и боязливость, а также подавленную враждебность, со свойственным большинству людей стремлением к самоутверждению и гордому обособлению. Поэтому жители Отрожки могут производить впечатление почти дезориентированных жертв противоречивых побуждений. Чиновник, только что любезно пресмыкавшийся перед посетителем, уже в следующий момент может рявкать и скрежетать зубами, как бешеная собака. С другой стороны, шайка шныряющих по закоулкам юнцов, под прикрытием темноты кидающихся камнями в прохожего-чужеземца, может проявить чудеса самоотверженной доблести, спасая того же чужеземца, тонущего в реке…

Участники труппы устало поднимались на палубу, вынимая деревянные колышки, воткнутые в отверстия напротив их имен на регистрационной доске, вывешенной напротив трапа. Два носильщика принесли в кладовую под ахтерпиком пожитки мадемуазель Бланш-Астер в трех саквояжах из лакированного раттана с железными застежками и петлями — драгоценный багаж! Замп прошел на нос «Миральдры», не желая попадаться на глаза, когда мадемуазель Бланш-Астер соблаговолит явиться собственной персоной. Пару дней он намеревался держаться на почтительном расстоянии и вести себя почти отстраненно. Такой подход должен был заинтриговать гордую блондинку и пробудить в ней хищные женские инстинкты. Она будет задавать себе вопрос: «Чего мне не хватает, и почему?» — и прибегать ко всевозможным пленительным уловкам… Гарт Пеплошторм, стоявший на соседней корме «Золотого фантазма», позвал Зампа и громко спросил: «Так что же, вы отчаливаете?»

«Конечно! А вы?»

«Увы, мне нужно заняться ремонтом — иначе я тоже отправился бы вверх по Ланту. Как далеко вы намерены плыть?»

«Еще не знаю».

«Что ж, желаю вам счастливого пути и частых аншлагов! Какую пьесу вы поставите в Голодном Порту?»

«„Эвульсифера“ — хотя придется репетировать, актеры успели подзабыть роли».

«Удачный выбор! Голодопортанцы — мрачная публика. Пока на сцене льются потоки крови, они не заметят никаких недостатков». Расплывшись в улыбке, показавшейся Зампу подозрительной, Гарт Пеплошторм махнул рукой и отвернулся.

На борт взошла мадемуазель Бланш-Астер. Задержавшись на несколько секунд, она обвела взором палубы и мачты, после чего направилась на корму, поднялась на квартердек и облокотилась на ютовый поручень, глядя на север — туда, где простирался полноводный Виссель.

Волов пристегнули к спицам ворота. «Отдать швартовы!» — прокричал Аполлон Замп, и «Миральдра» потихоньку отплыла на середину Ланта. Замп приказал поднять паруса — судно начало подниматься вверх по течению. За спиной капитана послышался голос мадемуазель Бланш-Астер: «Маэстро Замп! Что происходит?»

Замп обернулся — на него смотрело недоумевающее, встревоженное лицо благородной блондинки. Она спрашивала: «Куда мы плывем? Виссель с другой стороны!»

«Именно так. Мы плывем по Ланту. Я собираюсь дать несколько представлений в городках выше по течению этой реки».

«Разве вы не намерены плыть на север, чтобы выступить на Большом Фестивале?»

«Я еще не принял окончательное решение. Принимая во внимание все обстоятельства, скорее всего, я откажусь от участия в фестивале. Путь слишком далек, и я сомневаюсь в целесообразности такого предприятия».

«Но вы же получили приглашение короля Вальдемара!»

«До начала фестиваля осталось еще два месяца — если мне все-таки захочется испытать терпение Фортуны, я успею приплыть в Морнун».

Мадемуазель Бланш-Астер взглянула на удаляющийся за кормой Лантин, задумчиво подошла к плетеному креслу и уселась.

Замп пододвинул другое кресло поближе к ней: «Сегодня вечером мы начнем репетировать „Эвульсифер“. Я сам выступаю в этой трагедии — причем в роли главного героя».

«А я должна буду бродить голая по парапетам?»

«Только если вас это устраивает».

Мадемуазель Бланш-Астер сухо кивнула: «Я готова подвергаться любым унижениям, хотя надеюсь, что вы постараетесь свести их к минимуму».

«Вы выражаетесь так, словно вас ожидает ужасная судьба! Я хотел бы, чтобы вы приятно провели время. Между прочим, я еще ни разу не видел, чтобы вы улыбнулись».