Ирина Ванка - Секториум

— А я буду читать студентам лекции по психологии?

— У тебя будет другая работа, которую ты будешь выполнять в офисе под моим присмотром.

Наверно, мое лицо выражало что-то нецензурное. Шеф постеснялся смотреть мне в глаза.

— Я не запрещал Адаму общаться с женщинами, — стал оправдываться он, — при условии, что связь будет поверхностной и непродолжительной. Я не запрещал встречаться с женщинами, которые не знают, кто он. Но ты, я надеюсь, знаешь?

— Конечно.

— И позволяешь себе такое легкомыслие? Ирина, если он решился на отношения с тобой, я подозреваю, что дело серьезное. Значит, тем более, это нужно прекратить как можно скорее. Если он сам не способен остановится, значит, придется мне…

— Почему?

— Потому что я тебе запрещаю, — рассердился он. — Найди себе парня наверху! Поезжай в отпуск.

— Почему сразу в отпуск?! Что я такого сделала?

Шеф не слушал. Вероятно, понял, что призывать меня к здравомыслию бесполезно. Он уже звонил Адаму.

— Зайди сейчас же! — приказал он своему секретарю и добавил пару слов на «сиги», чтобы придать ему ускорение. Похоже, секретарь не торопился.

«Хорошо, — подумала я, — может, Адам сумеет восстановить нашу подмоченную репутацию в глазах начальства». Лично у меня против шефа остался единственный аргумент:

— Вы ведь были женаты на женщине, — напомнила я. — Значит, одним можно, другим нельзя?

— Я альф-сигириец! — ответил он. — Ты видишь разницу между тиагоном и альфом-сигирийцем? Или ты не знала, кто такой Адам?

— Знала.

— Знала или не знала? — засомневался он.

— Знала!!! Можно идти?

Шеф проводил меня из кабинета сердитым взглядом. «Как мне теперь смотреть в глаза Адаму?» — размышляла я. Мы должны были ехать в Америку, писать фон на развалинах поселений майя, которые я прежде видела лишь в лунный телескоп. Ближе уже не придется. С давних пор Вега утратил доверие к подчиненным, и любые меры предосторожности считал нелишними.

— Адрес найден, — прервал мои мысли коммутатор. Знакомый бэт опять возник передо мной в голографическом формате. — Однако, не думаю, что он тебе пригодится.

— Адрес Галея? — не поверила я.

— Это Шарум. Не думаю, что тебе стоит отправляться туда одной. Если надо, свяжись с ним для встречи в другом месте.

— Ничего страшного. Ну и что, что Шарум? Всегда мечтала там побывать, — соврала я, и списала адрес на навигационную карту.

Мы еще о чем-то говорили. Кажется, я приглашала старого знакомого на Землю. Вроде бы он расспрашивал что-то о наших делах, только я уже не соображала. Меня схватил мандраж и отпустил лишь в такси, когда я вставила адрес в навигационное устройство, и упала на сидение. В машине не было ни души. Расчетное время прибытия дало возможность расслабиться и лишний раз подумать, не слишком ли авантюрна моя затея? Я не видела Галея много лет. Возможно, это был уже не тот Галей. Что я увижу? Возможно, все ужасы Шарума, по сравнению с этим зрелищем, покажутся мне декорациями кукольного театра.

Шеф не поверил мне на слово и правильно сделал, потому что в тот раз я бессовестно солгала. Я понятия не имела, кто такие тиагоны. Вскользь этот термин упоминался в сигирийской космогенетике, но его смысл был слишком далек от моих тогдашних проблем. Кто же знал, что однажды с этим явлением придется столкнуться в лоб, нелепо и трагикомично.

В памяти не осталось ничего определенного: вроде бы тиагоны — редкая мутация сигирийских рас — «тау-сигирийцы». Мутация, которая наделила их свойством, не характерным для сигирийцев вообще, но каким? Откуда мне было знать? Я только согласилась, что Адам и впрямь нетипичный сиг, но пояснений к термину «тиагон» в справочнике рас не нашлось. Они отсутствовали даже в Галактическом каталоге, где негр и монгол имели по отдельной странице. Я стала искать термин в общей справке и выяснила, что это не раса.

— Подать изображение? — деликатно спросил справочник.

— Да, если есть, — ответила я. — Неплохо было бы подать, — и в следующий момент решила, что ошиблась.

На экране возникло грибовидное тело, состоящее и белого волокнистого хвоста и макушки, похожей на шляпку сморчка, с которой свисали пучки паутинных отростков.

«Тиагон», — утверждала надпись на голограмме и вращалась вместе с изображением, давая возможность обозреть эту мерзость со всех сторон. Что-то чрезвычайно нелепое было во всем происходящем. Я решила, что термин «тиагон» в сигирийском языке имеет множество значений, что поисковая машина сделала случайный выбор. Изображение тем временем уплотнилось, хвост выпрямился, стал похож на ствол спинного нерва; паутина, опутавшая его, развернулась сетью, похожей на нервные окончания, а «сморчок» сжался боксерской перчаткой, принял форму головного мозга. Во мне боролись два противоречивых желания: досмотреть кино до конца или сразу забиться под одеяло, уснуть, забыть как страшный сон.

Феномен тиагонов не имел отношения не только к гуманоидным расам, но и к сигирийской истории вообще. Авторство этого древнего явления принадлежит цивилизации, не относящейся к Нашей Галактике. Его принес сюда технический прогресс вместе с Кольцом, Магистралью и скудной мифологической предысторией. Тиагон в своей первозданной ипостаси был создан, как процессор, для управления сложной техникой. Как искусственный мозг, отвечающий за жизнеобеспечение вояжерных станций. Создан на биосинтетическом материале, так как технический эквивалент подобного устройства занял бы площадь больше самого управляемого объекта. Биосинтетический процессор оказался удобнее, экономичнее, более того, удачно совместился как с оборудованием, так и с ментальным фоном доверенных ему станций.

Сначала тиагоны прекрасно справлялись с задачей, но затем, после серии катастроф, их производство было прекращено. Причина сбоя стала ясна не сразу. Тиагоны обладали колоссальным запасом прочности, превышающим срок эксплуатации обслуживаемого объекта. Фактически, это был «разогнанный» до предела мозг, наделенный мощнейшей энергетикой. Тиагоны обладали способностью адаптироваться к любой среде, но создатели не могли предположить, что от монотонной, заурядной и бесперспективной работы у сложной машины может случиться эмоциональный перегрев. Статистика показала, что апокалипсис по вине тиагона происходил там, где работа не требовала интеллекта и не предполагала разнообразия впечатлений.

Вывод о самоубийстве машины на почве безысходности был слишком смел. Тем не менее, именно тиагоны помогли сформулировать постулат развития, который до сих времен остался неизменным: ТЕХНИКА НЕ ДОЛЖНА БЫТЬ СЛОЖНЕЕ, ЧЕМ ТОГО ТРЕБУЕТ ХАРАКТЕР ЕЕ ПРИМЕНЕНИЯ, — гласит постулат. Тем более, если это биотехника, обладающая свойством саморазвития. Эту идею я слышала и прежде, но никогда не задумывалась над тем, что явилось предтечей.