Ирина Ванка - Секториум

Предупредили всех, только Имо остался при своем салоне, даже не сменил код дверного замка.

Среди ночи меня снова разбудил полтергейст: «нехорошо отказываться от приглашения», — прочла я в почтовой строке коммутатора и задумалась. Фраза составлена по-русски, блазиане строят предложения иначе, да и иностранцы-земляне тоже. Назойливые преследователи боятся Джона и предпочитают контактировать не со мной, а с Ксю. Они не могут открыто общаться с нами, но уверены, что зададут полетную программу кораблю. И главное: им позарез надо выманить нас из Галактики. Зачем? Я вспомнила леляндров, которых Имо в детстве лепил из пластилина. Тогда чертовщина утихла, да и сейчас она его не тревожит, потому что вся конура изрисована такими же странными фигурами. Одного леляндра, подаренного лично мне, я сохранила в банке. Зеленый человечек с сердцем вместо головы и сквозными дырами вместо глаз, не утратил с годами ни целебных свойств, ни безобразного облика. Текст пропал, но к утру пришло новое послание, точно такое же, ничем не отличающееся от тех, что приходят к нам на компьютерные узлы ежедневно.

Миша днем и ночью работал, наверстывая упущенное. Джон сидел возле компьютера, чтобы Миша имел возможность работать, и ужасно тяготился этим. Вега скрывался от допросов. Имо не делал ничего, но его рисунки последних безумных дней все больше напоминали леляндров. Я решила ему позвонить, чтобы удостовериться, где-то в глубине своего флионерского естества, он все еще с нами.

— Хочешь, я слеплю новый оберег? — предложил он.

Имо сидел в мастерской, и плел ремень из проволоки.

— Попробуй, — сказала я, — только Джон считает, что этим радикально проблему не решить.

— А ты готова решать ее радикально? — вдруг спросил мой сынок, и я растерялась.

Ответы на все вопросы в Секториуме испокон веков знал только Вега. Он же решал, что можно и нужно делать. Особенно хорошо он знал, чего делать нельзя, и умел убеждать. Только на вопросы, связанные с Имо, Вега ответов не знал, поэтому насторожился с первого дня его появления и не расслабился даже тогда, когда перестал быть шефом.

— Зачем Птицелов прислал его тебе? — спрашивал он каждый раз, когда был недоволен моим младшим сыном.

Вега всегда был недоволен тем, чего не мог понять. Спустя много лет, он так и не избавился от навязчивого вопроса:

— Зачем тебе отдали ребенка? Чтобы защищал? Так пусть защищает, хватит чудищ на себе рисовать!

— На что вы намекаете? — не поняла я.

— У его корабля есть режим скорости, на котором распадаются макрослэпы. Если Мише удастся ввести этот режим раньше, чем вы окажетесь в гостях…

— Я его разгоню с одного пинка!!! — влез в разговор Миша. — Лучше посоветуй, как забрать пульт у жадной Макаки?

— Птицелов знал, что делает, — продолжил мысль Вега. — Похоже, он заранее предвидел такого рода опасность. Не исключено, что его корабль — единственная возможность выпутаться.

— Насколько хватит одного сеанса разгона? — спросила я. — На год? На месяц? Пока есть источник, макрослэп будет восстанавливаться сам.

— И каждый раз вы будете разгонять корабль, — повторил шеф. — Потому что другого выхода я не вижу.

— Але, — снова вмешался Миша. — Шеф, а пульт?

— Да, — согласилась я, — Имка пульт не отдаст.

— Что же он, совсем бестолковый? — вздохнул шеф и задумался. — Хорошо, я с ним поговорю.

Вега лично пошел в салон. Миша висел на связи, чтобы первым узнать результат. Ксюша висела на Мише, чтобы узнать результат второй. Джон делал вид, что этот результат известен ему заранее. Я не хотела знать ничего. Идея казалась мне стоящей и не такой уж рискованной, если Миша уверен в том, что сможет управлять этим сумасшедшим транспортом. Если он клялся своим здоровьем, что выполнит на трех кнопках любой маневр — уже полдела. Но Миша клялся, что «три кнопки» — это самая гениальная панель управления, и классная защита от глупых Макак, гуляющих по космосу без дела. Трехкнопочный ребус Миша решал не один год и был уверен, как никогда. Кроме того, он был уверен, что такого пульта достаточно для управления кибер-Вселенной, создать же кибер-Вселенную Миша грозился из двух кнопок, а в наследство человечеству оставит одну — чтобы училось думать, но не смогло себе навредить. Появление четвертой кнопки в этой безупречной системе Миша считал предвестием апокалипсиса, и был так заразителен в своих убеждениях, что ему не смог возразить даже ученый сигирийский совет.

— Вы будете смеяться, — сказал Миша без злорадства, снимая с уха коммутатор, — но Имка послал шефа дальше, чем меня.

Джон встал с дивана.

— Теперь я пойду говорить, — заявил он. — Пусть меня пошлет.

Миша засобирался с ним.

— Хочу посмотреть, куда… — объяснил он.

Ксюха тоже обулась и натянула мой плащ.

— Составлю компанию всем посланным, — сказала она. — Ирина Александровна, вы не обидитесь, если я на прощанье тресну ему по шее?

Мне ничего не осталось, как следовать за ними. Надо было удостовериться, что по шее получит Имо, а не случайный посетитель салона. Ольга Васильевна, заметив столпотворение у башни, задраила дверь. Эта женщина продолжала любить Имо, как хорошего мальчика. Ее бы огорчило известие, что мальчик вырос и унаследовал от отца не лучшие черты характера. Ей незачем было знать о цели нашей вылазки.

Среди желающих общаться с Имо я оказалась самой пассивной. Решено было заходить по очереди и по кругу, как на допрос. По очереди, потому что в салоне тесно, а по кругу, чтобы владелец пульта усвоил, что коллектив — это сила, и перестал противопоставлять себя обществу.

Всех ораторов Имо благополучно пережил. Он был занят рисованием узора на рекламной планшетке, которую заказал владелец соседней лавки. Ораторы ему не мешали. А чтобы не казаться невежей, Имо написал на бицепсе емкое русское слово: «ЗАДОЛБАЛИ» и поставил восклицательный знак.

— Я бы врезала ему, — призналась Ксюша, уступая мне очередь. — Только его не проймет, а на мне синяк будет.

Похоже, я стала первым посетителем, который удостоился внимания упрямца.

— Проблему надо решать, а не бегать от нее по Вселенной, — сказал Имо. — Ты уверена, что готова решать ее?

Настроение ругаться пропало. Приготовленная речь спуталась. Я растерялась снова. Мне вдруг захотелось сказать этому чудовищу что-нибудь нежное, извиниться за то, что часто на него кричу, признаться, что я во многом не права. Возможно, он имел право поступать с нами так, потому что никто из секториан так и не понял, для чего отец отправил его на Землю. Что мне, в сущности, от него надо? Чтобы вел себя осторожно, хорошо кушал, крепко спал и не болел…

Размышления прервал звук, похожий на взрыв воздушного шара. Сверху полетели брызги белого вещества из лопнувшего баллона с концентрированной краской. Мерзкая вонь наполнила помещение. Имо отложил окропленную работу. Он сам был по уши в белом, и я с ним вместе, и странные рожи, нарисованные на стенах, тоже припорошило «снежком». В дверь просунулась испуганная Мишина физиономия: