Ирина Ванка - Секториум

— А эту дату возьми в траурную рамку, — попросил он. — Кажется, в этот день мы уделали Сира?

— Хватит! — сказала Ксюха и кинула баллончик на пол, но Миша подал ей другой. — Давай! Время не идет, время летит!

— Отвяжись от меня! — сказала девочка, спрыгнула со стола и ушла в соседний сегмент, а я вспомнила: календарь исчез в день, когда мы потеряли Сира. Исчез навсегда, только никому из экипажа не было до этого дела. В один момент мне напомнило о нем все. Словно он присутствовал здесь, невидимой и неосязаемой переходной формой к антиматерии. Только время снесло воспоминания. Вслед за Сириусом вернулась пустота, мы пережили несколько минут мрака, прежде чем включились хронометры. На стенах появились линии эскизных набросков, очерченные плоскости стали наполняться цветом. Если приглядеться к скользящей линии, можно было увидеть тень кисточки на картине, но наших привидений на борту не было. Не было даже признаков хаоса, который мы сотворили бытом. Был повод Мише хорошенько подумать и сделать вывод, что природа времени понята им не до конца.

— Нет, ребята. Здесь что-то не то, — сказал он. — Пока я не пойму, что именно, ко мне не подходить.

С этими словами он снова отгородился от нас занавеской.

Ксюшу не стоило брать в путешествие. К счастью, мы поняли это быстро, к сожалению, поворачивать назад было поздно. В свои двадцать с небольшим ей ни чуть не удалось повзрослеть. Кроме того, она не имела психологической подготовки к перелетам. За свою бытность в Секториуме Ксюша не прокатилась даже до Лунной Базы, просто потому что в неудачное время пришла работать. Все, что нужно было сделать в космосе, Миша давно сделал. Ксюшу он учил только управлять техникой. Она не имела навыков, не имела даже теоретических понятий о том, как пережить неопределенно долгое время в закрытом пространстве, преодолевающем космические расстояния. Ее терпение кончилось в первые сутки. Тогда же она с теплотой вспоминала маму, а потом только плакала. Мы все стали ей глубоко отвратительны, и я не знала что сделать, чтобы немного ее утешить. Что бы утешило меня в ее возрасте и в ее ситуации, я тоже не знала. Разве что очень большая шоколадная конфета с орехами и нугой.

— Вы тоже думаете, что я в него влюбилась? — спросила она однажды.

О ком идет речь, я поняла, когда увидела у ее постели зонт, подаренный Сириусом, с обещанием, что дождя не будет.

— Я совершенно не влюбилась. Верите?

— Верю.

— Все вы врете. Не верите вы мне никогда. Вы только Борисычу верите. Он вам сказал, значит все… Он придумал это сам, чтобы надо мной издеваться. Я никогда ни в кого не была влюблена, тем более, в Сира. Если хотите знать, я терпеть не могу таких мужиков.

— Понимаю.

— Ничего вы не понимаете. Если я не хотела обводить дату рамкой, это еще не значит, что надо делать выводы.

— Никто и не делал…

— Вы думаете, что я сумасшедшая?

— Нет.

— Думаете. Ну и думайте себе дальше. Вы думаете, что я под его влиянием? Вы все под его влиянием больше, чем я. Вы понимаете, что мы сейчас делаем?

— Что?

— Не понимаете. Потому что вы под влиянием бессознательно, а я осознанно. Мы исполняем его мечту. Мы делаем то, о чем он мечтал, но его больше нет.

— Ксюша…

— Его нет, Ирина Александровна, научитесь, наконец, смотреть правде в глаза. Он умер в тот день, когда вы оставили его на «белой планете», а мы идем к фронам, которые нам триста лет не нужны. Они нужны были ему, а не нам. Мы продолжаем жить под его влиянием, даже когда в этом нет смысла.

Можно было бы согласиться и закончить разговор, но Ксюше после скандала становилось легче и я позволила ей продолжить:

— Выходит, фроны тоже живут под его влиянием? — спросила я. — Сириус знал, что делал. И чем кончится, тоже знал. Думаю, в том, что мы делаем, есть смысл.

— Вы ведь, как и все, считали его мошенником.

— Да, это так.

— А ведь он доверял вам.

— Не думаю…

— Я знаю, что доверял. — Ксюха надулась, собралась прекратить разговор сама, но тут ей на глаза попался зонт: — А знаете ли вы, что с этим зонтом я ни разу не попала под дождь? — спросила она и прищурилась.

— Он оставил автограф. Ты боялась, что его смоет. Признайся себе, что ты ни разу не выходила с ним в ливень…

— Если он мошенник, то как же вышло с телевизором?.. Помните телевизор в холле? Он сказал Борисычу, какой взять билет, чтобы выиграть…

— Сириус имел способность управлять слэпом, — напомнила я. — Он просто подошел к лототрону и пригляделся к куче.

— А архив? Он же вам сразу сказал, что происходит в монастыре, и оказался прав, — тут она запнулась, потому что сообразила: человек, управляющий слэпом на расстоянии, может выдавать себя за волшебника и ясновидца.

— Я много раз выходила в ливень, — сказала Ксю и взяла зонт в руки. — Очень много раз, но вы мне все равно не поверите.

«Если мы вернемся в Галактику целые и невредимые, — думала я, — все это не будет иметь значения. Наступит счастье, о котором никто не мечтал. Когда мы вернемся, все в моей жизни будет иначе. Я отпущу на волю Джона, который из-за меня вынужден отказываться от удовольствий, необходимых молодому человеку его возраста; я перестану ругать Имо и разрешу Ксю поселиться в моем компьютере, потому что Миша выгнал ее из своего. Я попрошу прощения у Адама, которому нахамила перед отъездом вместо того, чтобы объяснить, куда я еду и когда вернусь. Я буду заботиться о Сириусе, потому что никто, кроме меня, не верит в то, что он живой человек».

— Мне кажется, что его слэп сейчас здесь, — сказала Ксюша. — Такое может быть?

— Надо спросить у Джона. Он умеет объяснять научно любую мистику.

— А какая максимальная дистанция удаления слэпа?

— Об этом тоже лучше спросить у Джона.

— Он здесь. Я знаю это.

— Ты слишком часто о нем думаешь.

— Я здесь ни при чем. Просто он рядом. Так же как вы, сидит и слушает наши разговоры. Сейчас вы уйдете, и я буду говорить с ним.

— Ты формируешь ложный слэп, который тебе же мешает.

Ксюха обиделась. Теперь я знала наверняка, что если вернусь из экспедиции, то первым делом пойду на разговор с Вегой, и, что бы он ни сказал, больше никогда не стану обвинять его в трусости. Я скажу ему, что все, что он делал на Земле, он делал правильно и вел себя гораздо более достойно, чем мы, аборигены, заслуживали. Вот тебе раз! Почему я стала рассуждать о нас в прошедшем времени? Мы еще не достигли цели, мы не знаем, насколько она опасна, а Вега знал. Он боялся за нас раньше, чем мы начинали видеть эту самую опасность с близкого расстояния. Потому что мы, в отличие от него, слепы. А тот, кто слеп, не может решать за себя.

— Джон, — попросила я, — поговори с Ксюшей о Сириусе. Она не понимает, где ложные, а где реальные ощущения. — Джон удивленно посмотрел на меня. — Объясни ей, как формируются фальшивые слэпы. Объясни ей что-нибудь про влюбленность, чтобы она понимала, что с ней происходит.