Ирина Ванка - Секториум

— Вы же вяжете меня по рукам и ногам. Как я могу рисковать, когда она на борту?

— Не заводись.

— Какой я болван! Именно этого я и боялся.

— Миша, с ней пока все нормально.

Миша завелся. Я пошла посмотреть на Ксюшу, прошла мимо нее и Джона, чтобы не привлекать внимания, прошла мимо Имо, который занимался декором стены, остановилась у бывшей «кельи» Сириуса. В ней все осталось нетронутым: лежак с одеялом и запертый дипломат с зубной щеткой. Среди такого разнообразия личных вещей даже хилая матрица не задержится. Дипломат был перевернут. Возможно, Ксюха лазала по апартаментам тайного кумира. Или любовника? Эта загадка не решалась так просто, и в нынешних обстоятельствах не было смысла ее решать. «Если вернемся на Блазу, — думала я, — спрошу напрямую. Не Ксюху, так Сира; не Сира, так Мишу. Наверняка он шпионил за этой парочкой». Я сделала круг по коридору, но к Мише не вернулась. Чернота внутри трапа показалась мне в этот раз особенно подозрительной. Я заглянула внутрь, вошла. Панель выскочила так неожиданно, что я не успела среагировать.

— Миша!!! — крикнула я, и последнее, что увидела, это выбегающего в коридор Мишу, ноги которого путались в пледе.

По-моему, он упал у порога и не успел ничего сказать. Капсула закрылась сама. «Стакан» пошел из патрона в туманную оболочку. Через секунду вокруг был космос, а серый шар корабля стремительно уплывал в черноту.

— Ирина Александровна! — раздалось в коммутаторе. — Вы живы? Ирка! — перебил Мишин голос. — Держись! Слышишь? Мы с тобой! Вы слышите нас? — кричала Ксюха. — Ответь же, черт возьми, если слышишь! — умолял Миша.

Я вынула динамик из уха и сжала его в кулаке. «Стакан» шел сам, на этот раз не я управляла им, мне надо было так же как всем поучиться терпению. Успокоиться и ждать.

«Если вернусь на Блазу, — решила я, — обязательно допишу мемуары». Я начала это делать до появления Имо, хоть и не имела права. Писала аккуратно, никогда не выносила рукопись из модуля. Кроме Миши никто не знал, и тот догадался случайно.

— О чем тебе писать? — смеялся он. — Кто в это поверит?

— Почему мне должны верить?

— Ты сидишь в подземелье и ничего не знаешь о жизни…

— Я не пишу о жизни. Только фантастику.

— И как? — спросил он. — Ничего не получается? На фантастику не похоже, потому что это жизнь, на жизнь не похоже, потому что это фантастика.

— Когда я пишу о тебе, все получается.

— Ага! — восклицал он — О том, как страшный Мишкин хочет затащить в постель несчастную девочку. Очень жизненно. Если хочешь, чтобы получилась фантастика, опиши себя в постели с Аленом Делоном.

— Если ты не против, мне больше нравится Джек Леммон.

— Против! — возмущался Миша. — Категорически!

Я обещала себе, что в новых мемуарах белых пятен не будет. Напишу все, как есть. Напишу даже то, о чем хотела забыть; то, что будет выглядеть нелепо и неправдоподобно, как полет алгоплана, который я до сих пор вспоминаю с сомнением: было ли это на самом деле? Этот вопрос я задала Ясо сразу, как только смогла говорить, и он ответил вполне конкретно: «Ты так испугалась, — ответил он, — что заклинило память. Такое бывает». Тогда я решила, что эту фразу в мемуарах не допущу. Теперь мне надо было вспомнить, сколько раз в жизни я пугалась так, что не могла понять, было ли это на самом деле? Было ли по-настоящему страшно до того, как появились дети, и связали меня странным чувством родительского долга? Тогда мне стало страшно переходить через дорогу на красный свет. «Что будет с ними?» — спрашивала я себя и дожидалась зеленого. Только когда пропал Адам, мне впервые расхотелось жить, и далеко не чувство долга мне помешало уйти. Мне помешал это сделать Мишка, мой лучший и единственный друг, который оказался слишком большим эгоистом, чтобы отпустить меня в лучший мир. Думаю, что Адама он не смог простить только за это. Уверена, что именно за это, но разве признается? Теперь Мишка там, а я здесь. И это гораздо лучше, чем он здесь, а я там.

«Пускай, — рассуждала я. — По крайней мере, они меня видят. Пусть думают, что я оставила коммутатор на борту. Будет больше толку, если они сосредоточатся на наблюдении, и перестанут надрывать глотки».

Корабль пропал, я ориентировалась по звездам, притом, ориентировалась плохо. Мне казалось, что «стакан» обошел планету сначала по дальней орбите, потом по ближней. Мне казалось, что он проваливается в туман. Я встала, чтобы взять управление, вернула в ухо коммутатор. В эфире стоял звон, характерный признак отсутствия связи. «Стакан» не подчинялся. Он садился в облака.

— Миша, ты видишь меня?

В ухе звенело. Странное ощущение возникло у меня, ощущение невероятно благостного равнодушия ко всему, что творится вокруг. Почти наркотическая эйфория, словно под воздействием поля, которое пришельцы применяют для контакта с землянами, чтобы исключить стресс. Я села на пол и поняла: здесь кто-то есть.

— Здравствуй, — сказал знакомый голос. Я встала, огляделась. — Здравствуй. Не узнала меня…

— Сириус?…

— Забыла, — ответил голос. — А я не забыл.

— Сириус, где ты?

— Там, где мы простились, и я остался ждать… но не думал, что пройдет столько лет.

— Мы же забрали тебя на Блазу.

— Меня? — удивился голос.

— Сир, покажись!

«Стакан» спустился под облака, повис над мокрыми камнями. Мне показалось, что не было этих лет, что если хорошо приглядеться, я увижу себя в «Марсионе», увижу Сириуса, который гуляет вокруг и машет рукой.

— Сириус, покажись. Или я буду думать, что сошла с ума. — Динамик звенел, но эхо человеческого голоса еще бродило в голове. Или эхо галлюцинации? — Сириус…

— Помнишь, я обещал тебе рай? — спросил голос.

— И что?

— Смотри. Я везде…

— Сир, это всего лишь пустая планета.

— Свободная планета. Рай — это свобода, свобода видеть мир таким, каков он есть. Мы создадим его сами. Разве это не то, о чем мы мечтали?

— Ты мечтал, Сириус. Не я.

— Испугалась…

— Нет, я рада говорить с тобой снова. И, если ты поможешь мне вернуться на корабль и уйти в Галактику, обещаю, что никто тебя не потревожит.

— Не вижу в этом смысла.

— Не решай, пожалуйста, за меня. Не повторяй моих ошибок, если ты мудрее.

— Когда Христа вели на Голгофу, он знал во имя чего…

— Не надо сравнивать меня с Христом, а мою жизнь с Голгофой. Я помогла тебе найти твой рай, теперь ты помоги мне вернуться в мой ад.

Звон в ушах заставил меня сомневаться в правдивости происходящего. Страх на мгновение вернулся, мне показалось, что пробилась связь, но эфир был пуст. Он звенел пустотой, не позволяя слышать внутренний голос.

— Сириус!!! Сириус…

— Ты не вернешься, — ответил он. — Твои люди придут за тобой и тоже останутся. Борт уйдет в Галактику привезет сюда новых…