Ирина Ванка - Секториум

Я представила себе выражение лица медсестры, которая могла случайно оказаться под дверью палаты. Я испугалась, что Алену привяжут к кровати в смирительной рубашке, что отберут компьютер и кипятильник, что запретят подходить к окну. По-моему, она кричала на всю больницу, словно только и желала причинить себе неприятность. Что поделать, русский человек, которого поздно смешивать с негром. Да и стоит ли портить черную расу? Жизнь без привкуса идиотизма для Алены Зайцевой ценности не имела никогда.

Мне надо было еще спуститься в подсобку за Библией, занести в хранилище книги, взятые мною под честное слово для домашнего чтения, поблагодарить вахтершу за то, что нашла мой пропуск и не понесла к начальству с докладной. Сегодня у меня была запланирована масса дел, о которых я начисто забыла. День кончился. Дверь внизу громыхала. Спускаясь по лестнице, я по привычке обернулась. На верхней площадке стоял Птицелов. Он не стоял, а висел, не касаясь ногами холодного пола. Его взгляд был спокоен и безразличен. Складки плаща шевелились, обдуваемые несуществующим ветром…

Сначала я сделала шаг к нему. Желтые глаза под капюшоном остались неподвижны. Я поняла, что он не видит меня, и напугалась до смерти. Ворвавшись в кабинет, я схватила сумку, выскочила в вестибюль, кинулась вниз по лестнице, но вовремя одумалась и с той же скоростью взбежала наверх. У чердачной лестницы не было ни души, в коридоре не было ни души, и в верхнем вестибюле… Только двери хлопали внизу за убегающими библиотекарями, утомленными рабочим днем и галлюциногенным запахом клея.

Поздно ночью, измучившись бессонницей, я пришла в Мишин модуль и застала хозяина спящим.

— Миша, — шепнула я. — Можно, я побуду у тебя до утра?

Миша вскочил.

— Птицелов? — воскликнул он, не проснувшись, и уставился на меня, как на привидение.

— Не знаю. Индер сказал, что проникновения в систему не было, но мне как-то не по себе. Ты уверен, что они ничего не пропустят?

— Там сиговы радары, автоматика.

— Это хорошо или плохо?

Он протер глаза и почесал взъерошенный затылок.

— Ты чего, Ирка? Что случилось-то?

— Я чувствую, что он рядом.

— Черт бы побрал твои предчувствия, — Миша встал с кровати и в одних подштанниках устремился к компьютеру. Я последовала за ним. — Сядь, — сказал он, и включил график контроля системных радаров. — Елки зеленые, зря ты всполошилась. Не вижу экспансионных помех. Наши радары секут даже мелкие метеориты… видишь, два спутника с Земли ушло, а какое возмущение фона!

— Ты уверен, что эта автоматика надежна?

— Суперброня! Я, конечно, могу запросить данные с ретрансляторов, — сказал он, озираясь в поисках брюк, — только объясни толком, Птицелов с тобой связывался или это новые глюки?

— Не знаю.

— А кто знает?

— Ты хочешь уйти?

Миша кивнул, натягивая рубаху:

— Сниму данные с лунных радаров, — объяснил он. — Если у них на транспортных развязках чужаки, надо, по крайней мере, знать.

— Транспортными радарами занимаются «белые». Они тебе не позволят.

— Разве я буду спрашивать разрешение? — удивился Миша. — Сиди и не спускай глаз с монитора.

— Я пойду с тобой.

— Сядь, сказал!

— Одна я здесь не останусь.

— Цыц! Я скоро вернусь. Ни шагу от компьютера.

— Когда ты вернешься?

— Как только смогу, — пообещал он. — И не трясись. Мы не для того строили бункеры, чтобы по ним спокойно гуляли пришельцы.

Миша вернулся под утро, когда я успокоилась без его помощи и готова была заснуть в кресле у монитора.

— Ты ехал до Луны на самокате? — спросила я.

— Нет, по канату лез, — ответил и сел рядом.

— Чего ж так быстро слазал?

— Спешил тебя разочаровать. Похоже, старуха, ты не пользуешься спросом у вояжеров вольного космоса. На «белых» радарах те же пустые метеориты. Больше скажу, со времени твоего возвращения, в Галактику не заходило ничего подозрительного.

— Значит, мои предчувствия тебе не аргумент?

— В отпуск нам с тобой пора, — постановил Миша. — Сегодня же напишешь заявление «за свой счет», а я договорюсь с Петром. Возьмем яхту, выйдем море. Твой Птицелов умеет плавать?

— Он умеет летать.

— Прекрасно, захватим ружье.

— Короче говоря, ты над моей проблемой голову ломать не желаешь, — я поднялась к выходу, но Миша схватил меня за руку и потащил к себе.

— Твои проблемы, красотка, решаются не так…

— Ну, хватит! — рассердилась я, вырвалась и вызвала лифт.

— Да ладно, я пошутил! — закричал он вслед. — Оставайся, я буду спать в другой комнате.

Лифт приехал, Мишина взлохмаченная голова высунулась в коридор, чтобы посмотреть, как я хлопну дверью.

— В чем дело, сестренка? Мы же договорились, никакого кровосмешения!

Прежде чем уйти, я в последний раз посмотрела в его наглые глаза, и как всегда не поняла, шутит он или искренне раскаивается.

На работу я пришла с опозданием. Меня дожидалась гора бумаг, скопившаяся со вчерашнего дня. Обмусоленный кактус еле торчал из бумажной кучи пушистой макушкой. Миша сразу позвонил, чтобы напомнить про отпуск.

— Прости, — сказала я. — Меня начальница задушит этим самым заявлением, и ее можно будет понять.

— Как ты вообще? — спросил он.

— Вроде ничего. А ты?

Миша вздохнул.

— Поднял контур, — сообщил он, — усилил биофильтры. Поставил на всякий случай разные диапазоны. Если будет экспансия, мы узнаем раньше, чем они попадут в систему.

— Огромное мерси, — ответила я и занялась работой.

Но каждый раз, когда наши курильщицы направлялись к лестнице на чердак, я путала буквы, портила карточки и роняла скрепки во внутренности печатной машинки.

К обеду все успокоилось. Общество собралось на улицу, похватав кошельки и сумки. Я вздохнула с облегчением.

— Что тебе принести? — спросила моя соседка по столу, Алина, застегивая жакет, но пуговица оторвалась и закатилась под батарею. — Блин! — выругалась она и опустилась на четвереньки. Толпа направилась к выходу без нее. — Что за денек? Утром замок сломала, в троллейбусе сумку защемило в дверях. И, представляешь, зеркальце в кошельке треснуло. Ведь, не к добру, — жаловалась она, выгребая линейкой пыль из-под батареи.

— Не к добру, — согласилась я и почувствовала легкую дрожь в коленях.

— Тебе пирожное или бутерброд?

— «Сникерс», — попросила я.

— Фу, как можно есть эту дрянь? А вам, Галина Степановна, что-нибудь принести?

— Ступай уже, — отмахнулась начальница.

Алина побежала за подругами, но не догнала. Неистовый вопль из вестибюля заставил нас со Степановной содрогнуться. Девушка ворвалась обратно в комнату, растрепанная и напуганная, навалилась на дверь и стала дрожащими пальцами запирать щеколду.