Игорь Забелин - Пояс жизни

Батыгин включил всю переговорную сеть звездолета, и сразу во всех каютах прозвучал его голос:

- Поздравляю всех участников экспедиции с прибытием на Венеру!

Кто-то крикнул "ура", и легкий возбужденный гул заполнил телефонный аппарат Батыгина.

Виктор заспешил к себе в каюту, и хотя, казалось бы, ничего не изменилось, от ощущения неподвижности у него слегка кружилась голова... Костик почти упал в объятия Виктора, и Безликов сдавил его плечи богатырскими ручищами, и астрозоолог Шатков прокричал что-то восторженное... Но через полчаса возбуждение сменилось усталостью, апатией, и участники экспедиции один за другим разошлись по своим местам...

Врач, утомленный не менее других, включил свой телефон в переговорную сеть.

- Товарищи! - ему приходилось напрягать все силы, чтобы голос звучал уверенно и громко. - Товарищи! Почти два месяца мы жили при резко сниженной по сравнению с Землею силе тяжести. Наша мускулатура разленилась, привыкнув к невесомым предметам, к легкости движений, и ослабела. На Венере все вновь обрело почти земную тяжесть, и ослабевшие мускулы не справляются с нагрузкой... Через несколько дней все войдет в норму.

К вечеру все немного ожили (к вечеру - в буквальном смысле, потому что на Венере стемнело) и собрались в кают-компании у накрытых обеденных столов. Дежурные по звездолету, на долю которых выпала самая большая нагрузка, - они не могли отдыхать, им нужно было кормить экипаж, постарались на славу...

Но, как ни велико было желание отпраздновать прилет на Венеру, никто не спешил усаживаться за стол. Батыгин сообщил, что при осмотре окрестностей с помощью телеприборов обнаружено ровное каменистое плато, прорезанное ущельем, и гряды темных скал: ни малейших признаков жизни не замечено. И хотя все ожидали именно этого, полное отсутствие жизни все-таки огорчало: в душе все надеялись на иное... Анализ воздуха показал, что в приземных слоях венерской атмосферы содержится не 21% кислорода, как в земной, а всего лишь 6%.

- Ничего не поделаешь! Выходить придется в кислородных масках, заключил Травин.

- Могло быть и хуже, - сказал Виктор. - Но теперь мы наверняка сможем преобразовать планету. Вот что важно!

После праздничного ужина, прежде чем все разошлись по своим каютам, Батыгин предоставил слово врачу Нилину, и тот еще раз напомнил всем участникам экспедиции, что на Венере, в новых незнакомых природных условиях, возможны непредвиденные психические отклонения от нормы, и призвал строго контролировать свои поступки...

- Не забывайте, что даже на Земле, в тропиках, у жителей умеренного пояса нередко случаются приступы меланхолии или, наоборот, истерии, напомнил Нилин.

А затем прозвучала команда:

- Всем отдыхать. Завтра первый отряд покинет звездолет и выйдет на поверхность планеты.

3

Виктор думал, что не сможет заснуть в ночь перед выходом на планету, но, сломленный усталостью, спал так крепко, что проснулся чуть ли не последним. Ночью ему снился странный сон: он все время улетал с Земли и неизменно возвращался обратно, не долетев до цели. И это не огорчало Виктора; наоборот, ему казалось, что от Земли его отрывают против воли, а возвращается он на нее сам, силой своей любви к ней, огромной любви, которой все нипочем, которой подвластны межпланетные пространства, которая связывает, объединяет планеты, подобно Солнцу... Уже просыпаясь, но не открывая глаз, Виктор вспомнил о Светлане; не о Светлане-жене, нет, о Светлане-девушке, упрямой, своенравной, но такой любимой. Он подумал, что сегодня днем обязательно увидит ее, и от этой мысли на душе сразу стало покойно и светло...

- Рассвет, - сказал рядом с ним кто-то очень далекий, и Виктор немножко удивился: почему так громко прозвучал голос?..

- Рассвет! - радостно откликнулся второй.

"И чему они радуются?.. Как будто рассвет - невесть какая редкость на Земле..."

- Всего семь часов - и рассвет! - ликовал второй голос.

И вдруг Виктор все вспомнил - все, все! Он подскочил на койке и откинул одеяло.

- Неужели рассвет? - спросил он недоверчиво.

- Рассвет! - подтвердил Костик. - Всего семь часов - и рассвет.

Виктор посмотрел на часы. Да, семь часов - и рассвет! Значит, венерские сутки равны или почти равны земным, и фантазии о их продолжительности не оправдались!

Во время завтрака участники экспедиции услышали первую сводку погоды. В момент прилета на Венеру, в середине дня, приборы отметили температуру всего в тридцать три градуса жары. Астроплан сделал посадку на сорок седьмом градусе северной широты, то есть, будь это на Земле, немногим севернее субтропиков; следовательно, ничего необычного в такой температуре не было. Ночью температура понизилась до двадцати градусов тепла, и все признали, что это тоже совершенно нормально. Таким образом, предположение Батыгина подтвердилось - климат Венеры оказался вполне пригодным для жизни.

- Не то что на Марсе! - вспомнил Костик.

- В самом деле, совершенно не похоже на холодный умирающий Марс! поддержали его.

- Вот бы еще жизнь тут найти!

- В пробах воздуха, по предварительному анализу, бактерий или хотя бы их спор не обнаружено, - ответил Батыгин. - И вообще воздух очень чистый, запыленность минимальная. Объясняется это, видимо, влажностью климата, близостью обширных водоемов. У нас на Земле, в приморских районах воздух тоже беспыльный, мягковатый из-за большой влажности. Вероятно, такой он и здесь.

- А ветры? - вспомнил кто-то. - Помните, в литературе высказывались предположения о бурях невероятной силы при смене дня и ночи?..

- Под облачным-то слоем? - усмехнулся Батыгин. - С чего бы вдруг?.. Нет, эти измышления можно сдать в архив...

После завтрака был объявлен состав первой партии, покидающей звездолет. Возглавлял партию Батыгин, в состав ее вошел и Виктор. И хотя все, кто не попал в первую партию, посчитали себя немножко обиженными, никто не стал надоедать Батыгину просьбами: приказ есть приказ!

Виктор - возбужденный, взволнованный, гордый тем, что одним из первых ощутит под ногами твердь Венеры, - торопливо готовился к походу, но где-то в глубине его души сохранялось утреннее чувство, навеянное думами о Светлане, - там было покойно и светло. Теперь он вспоминал о Светлане иначе, - вспоминал как о своей жене, знал, что не увидит ее сегодня, но ему все время казалось, что она здесь, что она может войти в каюту или неслышно подойти сзади и положить тонкие прохладные пальцы ему на глаза. Думы о Светлане как-то незаметно слились у Виктора с думами о Земле - он любил и даже ощущал их вместе, как нечто единое, немыслимое одно без другого. И то покойное и светлое, что хранил он в глубине души, было и Светланиным и земным, одинаково родным и близким, одинаково любимым, пронесенным сквозь космические пространства сюда, на безжизненную планету Венеру. И то, что он унес, - было не безжизненным, было живым и таило оно в себе другую, будущую жизнь...