Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

Он помолчал.

— Но я нашел бы это крайне неудовлетворительным, друг Дэниел.

Дэниел сказал серьезным и официальным тоном:

— Я благодарю тебя, друг Жискар, и я рад, что тебя не смутила человеческая внешность надзирательницы. Это замедлило мои реакции, так же, как моя внешность замедлила ее действия.

— Друг Дэниел, ее физический облик для меня ничего не значил, потому что я понял рисунок ее мышления. Он был так ограничен и так резко отличался от человеческого, что мне не пришлось делать никакого усилия для определения ее в положительном смысле. Отрицательное определение как нечеловека было таким ясным, что я сразу отреагировал. В сущности, я не сознавал своих действий, пока не произвел их.

— Я так и подумал, друг Жискар, но хотел подтверждения. Значит, ты не чувствовал дискомфорта, убивая ту, которая по виду была человеком?

— Нет, поскольку это был робот.

— Мне кажется, что я тоже мог бы убить ее, но страдал бы от закупорки позитронных цепей, хотя и понимал бы, что она робот.

— Гуманоидную внешность, друг Дэниел, нельзя откинуть, если приходится судить только по ней. Зрение гораздо более проворно, чем дедукция, а я видел ее внутреннюю структуру, и сосредоточился на этом, поэтому мог проигнорировать ее физическую структуру.

— А как, по-твоему, чувствовала бы себя надзирательница, уничтожив нас, если исходить из ее мысленной структуры?

— Она получила исключительно сильные инструкции, и в ее контурах не было сомнения, что ты и капитан — не люди.

— Но ведь она могла убить также мадам Глэдию.

— В этом мы не можем быть уверены, друг Дэниел.

— А если бы она это сделала, могла бы она пережить это, как ты думаешь?

Жискар долго молчал.

— У меня не было времени изучить рисунок мышления, — наконец сказал он. — Не могу сказать, каковы были бы ее реакции, если бы она убила мадам Глэдию.

— Если я представляю себя на месте надзирательницы, мне кажется, я мог бы убить человека ради спасения другого, которого по каким-либо причинам необходимо спасти, но сделать это бы — ло бы трудно, это нанесло бы мне ущерб.

Голос Дэниела дрогнул.

— Но убить человека, чтобы уничтожить тех, кого я считаю нелюдьми, совершенно немыслимо.

— Она просто угрожала. Она не шла дальше угроз.

— А могла бы?

— Откуда нам знать! Мы же не знаем природы ее инструктажа.

— Но разве могли инструкции так полно отрицать Первый Закон?

— Я вижу, что целью этого разговора был именно этот вопрос. Я советую тебе не идти дальше, — сказал Жискар.

Дэниел упрямо продолжал:

— Я поставлю его условно. Это не факт, это можно считать фантазией. Если бы инструкции были ограничены определениями и условиями, если бы инструкции были сделаны достаточно детально и в достаточно сильной манере, возможно ли было бы убить человека ради цели менее важной, чем спасение жизни другого человека?

— Не знаю, — ответил Жискар шепотом, — но подозреваю, что это было бы возможно.

— Но если твое подозрение справедливо, это означает, что при особых условиях можно нейтрализовать Первый Закон. Значит, и другие Законы могут быть изменены и почти сведены на нет. Следовательно, Законы, даже Первый, не абсолютны, а являются лишь теми, какими они должны быть, по мнению дизайнеров роботов.

— Хватит, друг Дэниел, не продолжай.

— Еще один шаг, друг Жискар. Партнер Илайдж обязательно сделал бы этот добавочный шаг.

— Он был человеком. Он мог.

— Я должен попытаться. Если Законы роботехники, даже Первый, не абсолютны, и если люди могут модифицировать их, не окажется ли возможным, что и мы в правильных условиях можем лю…

Он замолчал.

— Не надо, — слабо сказал Жискар.

— Не буду, — сказал Дэниел изменившимся голосом.

Они надолго замолчали. Их позитронные пути с трудом преодолевали наступивший беспорядок. Наконец, Дэниел сказал:

— Встают другие соображения. Надзирательница была опасна не только из-за полученных ею инструкций, но и из-за своей внешности, и это могло сбить и обмануть любого человека, как я обманул, не думая этого, шкипера первого класса Нисса. Он явно не знал тогда, что я робот.

— И что из этого следует?

— На Авроре в роботехническом институте было сконструировано множество человекоподобных роботов под руководством доктора Амадейро и по чертежам доктора Фастольфа.

— Это общеизвестно.

— Что произошло с этими роботами?

— Проект провалился.

— Это общеизвестно, — в свою очередь сказал Дэниел, — но это не ответ. Что случилось с этими гуманоидными роботами?

— Можно предположить, что их уничтожили.

— Такое предположение не обязательно правильно. Были ли они на самом деле уничтожены?

— Это было бы самое разумное. Что еще делать при провале?

— Откуда мы знаем, что роботы не удались, кроме того, что они исчезли из виду?

— Разве это не достаточно, если их убрали с глаз и уничтожили?

— Я не сказал „уничтожили“, друг Жискар. Этого мы как раз и не знаем. Мы знаем только, что их не видно.

— Зачем же их просто убирать, если они не годны?

— А если они годны , то нет ли причины убирать их с глаз долой?

— Думаю, что нет.

— Подумай еще, друг Жискар. Вспомни, что мы говорили о гуманоидных роботах, которые, как мы теперь думаем, могут быть опасны именно по своей гуманоид ной природе. В начале нашего разговора нам показалось, что на Авроре готовится план крепко и надежно разгромить поселенцев. Мы решили, что этот план сконцентрирован на планете Земля. Я прав?

— Да, друг Дэниел.

— Тогда, не может ли быть, что фокус и центр этого плана — доктор Амадейро? Его неприязнь к Земле не уменьшилась за эти два столетия. Если доктор Амадейро сконструировал множество гуманоидных роботов, куда их послали, когда они исчезли из виду? Не забудь, что если солярианские роботехники исказили Три Закона, то и аврорцы могли сделать то же самое.

— Ты хочешь сказать, что человекоподобные роботы были посланы на Землю?

— Именно. Обмануть землян их человеческой внешностью и дать возможность доктору Амадейро нанести удар по Земле.

— У тебя нет доказательств.

— Однако это возможно. Подумай сам.

— Если это так, мы должны ехать на Землю и каким-нибудь образом предупредить несчастье.

— Именно так.

— Но мы не можем ехать, пока не поедет леди Глэдия, а это вряд ли случится.

— Если ты сможешь повлиять на капитана, чтобы он повел этот корабль к Земле, у мадам Глэдии не будет выбора, кроме как ехать тоже.

— Я не могу, не повредив ему, — сказал Жискар. — Он твердо решил ехать домой, в Бейлимир. Мы должны устроить, если удастся, его путешествие на Землю после того, как он выполнит свои планы на Бейлимире.

— Но тогда может быть уже поздно.

— Ничем не могу помочь. Я не могу повредить человеку.