Виктор Суханов - Мини-футбол на Маросейке

— Я вот что хочу сообщить тебе, Виктор. Лекарство, о котором я говорил, очень редкое. И рецепт его не мною придуман. Тут такая история случилась… В плен я попал под Ленинградом. Контужен был, бомбой оглушило. Очухался уже у немцев. Ну, они меня в лагерь отправили. Там рядом со мной на нарах оказался один профессор, химик. Еще не старый, но очень больной… Петров его фамилия, а звали Иван Петрович. Он знал, что скоро умрет, и перед смертью взял с меня клятву: если живым останусь и доберусь до своих (а мы как раз побег готовили), то разыщу в Москве, в Малом Спасоглинищевском переулке, его жену, расскажу ей о последних днях мужа и постараюсь довести до конца одну его научную работу Я ведь биолог, с последнего курса на фронт ушел… Короче, Петров много экспериментировал с веществами, которые убыстряют жизненные процессы в организме и дают ему дополнительную бодрость и силу. Оказывается, его дед, тоже ученый, занимался этими же вопросами. Так вот, дед этот много путешествовал по Китаю, Тибету, Египту и привез оттуда рецепты древних — как продлить жизнь, избавиться от старческих недомоганий. Дед изучал воздействие на человеческий организм женьшеня и других растений — их называют аралиевые. И еще золотого корня, мумиё. Он оставил интереснейшие записи! А Иван Петрович еще до войны изучил эти записи и стал переводить их на язык химических формул… — Николай замолчал — видно, воспоминания разбередили его.

— Ну и что, выздоровел Иван Петрович? — Витьке не хотелось верить в смерть такого человека.

— Да нет, умер… А мы, десять человек, во время работ недалеко от лагеря сбежали. Один из нас был местный, он и вывел всех в леса… Потом к партизанам попали.

— А дальше?

— Дальше… — Николай нахмурился. — До партизан все десять дошли. Только немцы вскоре выследили наш отряд и стали брать в кольцо. У фашистов специальные полицейские части были, по борьбе с партизанами… Очень жестокие. Эти части даже не из немцев формировались, а из разных предателей. Еле мы тогда вырвались из того кольца, и, кроме как к линии фронта, некуда нам было податься. Стали с боем прорываться к своим. Место там страшное — Мясной бор. До конца жизни не забуду. Всё простреливалось. Из нашей десятки до своих только четверо доползли… Меня тогда почему-то пощадило. Потом снова воевал в регулярной армии, а под конец войны ранило снарядом. По госпиталям повалялся, ногу ампутировали, лицо зашили. Когда выписали, в Москву подался, жену Ивана Петровича отыскал, вот у нее комнату и снимаю.

Они вошли во двор большого дома в Малом Спасоглинищевском переулке, поднялись на третий этаж. Николай открыл своим ключом дверь квартиры. Хозяйки не было. Витька прошел вслед за Николаем в комнату, уставленную застекленными шкафами. В одних стояли книги, в других — стеклянные банки с притертыми пробками. На письменном столе его внимание привлек микроскоп. Над столом висела рамка с фотографией худощавого, усталого человека с грустными добрыми глазами.

— Садись, — пригласил Николай. — Понимаешь, главный компонент снадобья — я тебе сейчас его дам — приготовил сам Иван Петрович. Еще до войны. Я это лекарство только завариваю и настаиваю, как он меня научил. Правда, лекарства у меня осталось совсем немного. А сам я целиком приготовить его не могу. Пока.

— А как его делать, знаете?

— Знаю, да не все. Тут лаборатория нужна. Да съездить еще придется в два места: в Астрахань и на Алтай.

— Зачем?

— Основная химическая формула лекарства мне известна. Только дома эту химию не сделаешь. Специальное оборудование требуется. Получается вещество, которое как бы ускоряет все процессы в организме человека и оздоровляет тело. Если человек болен, лекарство сразу же как бы встряхивает организм. И придает ему новые силы. А чтобы лекарство не принесло вреда, в настойку надо добавлять отвар из двух растений, очень редких.

— Каких?

— Одно растет только под Астраханью, в дельте Волги, и собирать его можно всего дней десять в году, когда оно цветет. А второе — корень, встречающийся лишь в горном Алтае. Корень этот найти непросто…

— Как же быть?

— Не знаю. Что-нибудь придумаем.

Николай достал с одной из полок литровую бутылку.

— Держи, это тебе на две недели. Чтобы ты в следующий раз помог своей команде хорошо сыграть. А половину оставь на случай, если заболеешь. Это лекарство поможет сразу выздороветь. Больше дать не могу — самому иногда требуется, и для опытов тоже надо.

— Бабушка моя травами умела лечить. Особенно у кого печень болела…

Николай пытливо посмотрел на Витьку.

— А ты кем быть собираешься? Не врачом, случайно? А то мне помощники нужны! Лекарство это делать. Оно многим людям страдания облегчит.

— Я не знаю. У нас в классе только Валька Гавалло хочет в медицинский, а все остальные — в Бауманское… — Теперь уж Витька внимательно посмотрел на Николая и, поколебавшись, добавил: — Ракеты нам надо делать…

— Какие ракеты?

— Учитель физики у нас, Николай Васильевич Пашков… Может, слышали? По-моему, это лучший учитель, какие только бывают. И физику мы знаем здорово. Николай Васильевич сказал так: «Будет новая война или не будет, зависит от вас. Научитесь делать такие ракеты, чтобы они могли долететь до любого места на земном шаре, и никто тогда не посмеет напасть на нашу страну! А ракеты такие сделать можно. Нужно только упорство и чтобы каждый понимал простую истину, что от него зависит мирная жизнь страны!» Класс наш особенный: у всех отцы погибли на фронте. Вот мы и обещали друг другу: сделать, когда вырастем, такие ракеты, что войны не будет… Я, наверное, смешно говорю? Но если бы вы знали нашего Николая Васильевича…

— Николая Васильевича, Витя, я знаю. И очень уважаю. Он ведь до войны в моем классе тоже преподавал. И мы тоже все его любили. Он тогда как-то сказал, что теоретически можно сделать гиперболоид инженера Гарина и с помощью его луча сбивать самолеты… Хотя Пашков по образованию инженер, а лучшего педагога у нас не было.

— А вы заходите к нам в школу! Вот Николай Васильевич обрадуется!

Николай, хромая, подошел к окну. Голос его зазвучал глухо:

— Не знаю, Витя. Тяжело мне без ноги себя показывать… Никак привыкнуть не могу.

— Напрасно вы это, — тихо сказал Витька. — Можно, я к вам еще зайду?

— Заходи, рад буду!

Уже темнело, когда на Пуговку, ковыляя и охая, вновь пришел Бегемот. В руках у него была толстая палка, служившая костылем. Бегемот принялся ходить взад и вперед по площадке, временами ковыряя палкой землю. Он что-то искал. Видимо, поиски оказались безрезультатными, потому что Бегемот грязно выругался и отправился восвояси.

В это же самое время в комнату-пенал, где обитал Витька с матерью, зашел Ленька Плиев. Порывшись в карманах, он вытащил оттуда желтую монету и молча положил ее на стол. Витька взял монету в руки. На одной стороне ее был изображен двуглавый орел, на другой — мужской профиль.