Грег Иган - Лестница Шильда, роман

― Если решение существует, то ни в одном. Но тут у нас другая ситуация, — Мариама нахмурилась. — Дивергенция внутренняя, она касается скрытых состояний и не расщепляет окружение на ветвящиеся миры на полпути к ответу. — По лицу ее проскользнуло выражение неуверенности. — Но не думаешь же ты, что мы могли бы…

― Мы не на Этой Стороне, — сказал Чикайя. — Когерентность больше не является прискорбно уязвимой. Какой бы глубины ни был залив, на берегу которого мы застряли, нет никаких фундаментальных соображений, воспрещавших бы нам протянуть мостик единственного квантового компьютера на всю его ширину. И если относиться ко всем стратегиям с разумной осторожностью, мы сможем управлять всей системой так, что ошибки взаимно скомпенсируются.

Она медленно кивнула, и лицо ее озарилось изумленной усмешкой.

― Мы обращаем ситуацию и укрываем проблему под его гладью. Мы полностью интернализируем ее. После этого можно расчищать себе путь методом проб и ошибок, но так, что ни одной ошибки наш мир вообще не увидит.

Три следующих дня они провели, оттачивая детали плана в жарких спорах с библиотеками и самим кораблем. Маневр предстоял сложный и требовал прецизионного контроля над корабельным окружением, как до, так и после пересечения границы. У библиокомплекта было вдоволь времени, чтобы изучить вендеков поблизости, и в конце концов он понял физику этой мрачной cul - de - sac так же полно, как до того — физическую природу ближнестороннего вакуума. К решению второй части задачи, однако, было не подступиться прямыми наблюдениями. Впрочем, это не значило, что им предстоит петлять во мраке. Любая стратегия, выбранная ими для пересечения границы, опиралась на совокупность предположений о природе нововакуума по другую сторону. Как только корабль перейдет в суперпозицию состояний, каждый компонент автоматически займет нужное место… если займет вообще.

Чикайя внезапно очнулся и тут же понял, почему это случилось. Его разбудила внезапно натянувшаяся проволока, из которой он сплел петлю и установил ее на некотором отдалении по эту сторону преграды, когда работал вместе с библиокомплектом над программной оболочкой, призванной обеспечить взаимодействие их разумов и квантовых гейтов корабельного процессора.

Мариама сидела поблизости и смотрела на ячейку.

― Не хочешь мне рассказать, чем занимаешься? — спросил Чикайя.

Она повернулась к нему, слегка хмурясь.

― Всего лишь подгоняю внутреннюю конфигурацию в паре мест. Я не думала, что у меня так мало прав на личную жизнь.

― Всем тут распоряжаюсь я, — сказал он, — и ты это знала, отправляясь со мной.

Мариама всплеснула руками.

― Превосходно. Поройся в моей памяти и поищи, обратила ли я на это внимание.

Чикайя сел на край постели.

― Что ты пыталась внедрить в наше окружение?

Там, где ее симулированный квасп, коконом окружавший сознание, граничил с внешними слоями виртуальности, он заблаговременно установил несколько манков, подменив довольно сложные и в обычных обстоятельствах бесполезные для нее элементы стандартной аппаратуры так, чтобы при несанкционированном вмешательстве они подняли тревогу. Это решение он принял в последнюю минуту: библиокомплект без труда мог имитировать ее квасп в точности как он был. Но все спокойно работало даже после промежуточной фильтрации.

― Ничего, — ответила она. — Это ошибка. Я-то и не знала, что сижу в клетке. Считай, что я случайно наткнулась на прутья.

Она раздраженно махнула ему рукой.

― Иди спи.

Он встал.

― Ты мне скажешь или я сам посмотрю?

В обычном кваспе владелец аппаратуры без труда способен заморозить весь программный комплекс и исследовать его в таком состоянии. Но квантовые гейты работали на слишком низком уровне, для такой увертки не оставалось возможности. Все, что ему было сейчас под силу, так это выпустить рой утилит и нацелить его на поиск подозрительных объектов: перетасовать карты ее разума, не останавливая его работу. Неустранимого ущерба это не причинит, но он понятия не имел, как такой поиск ощущается изнутри. Он может оказаться чрезвычайно неприятен.

Мариама тихо ответила:

― Делай, что считаешь нужным. С меня уже однажды содрали шкуру.

Чикайя помедлил. Он не стремился причинять ей вреда. Если он ошибается, как потом смотреть ей в глаза? Должен быть и другой способ изобличить ее проделки.

― Не надо, — сказал он. — Я точно знаю, что ты пыталась сделать.

На самом деле это было не так. Но среди представившихся ему возможностей одна стояла особняком.

― Правда? Не изволишь ли меня просветить на сей счет?

― Ты притащила с собой стопку кубитов, запутанную с ближнесторонним окружением. Лучше тебе избавиться от них сейчас, или они покажутся на свет завтра, пока мы будем готовить корабль.

Что бы ни провзаимодействовало с запутанным кубитом, его фазу оно безнадежно искажает. Для чистой квантовой системы это яд. Они очень тщательно изолированы, замкнуты где-то глубоко внутри ее разума.

― Ты прав, — покорилась она. Выражение лица ее почти не изменилось, будто речь шла о незначительном уточнении исходного рассказа. — Но я бы ими не стала пользоваться. Я пыталась от них избавиться.

― Почему бы тебе не использовать их прямо сейчас? Убив нас обоих?

Сколько бы она ни заронила в себя, реального вреда Той Стороне это бы не нанесло, и она не могла этого не понимать. Значит, у яда лишь одна намеченная жертва.

― Я не хочу, Чикайя. Я хочу отправиться с тобой. На Глубину. Зайти как можно дальше.

― Но зачем ?

Зачем она вообще их сюда принесла? Чтоб у его барьерной версии возникла возможность оправдаться, что она не пойдет глубже? Он ведь тоже на Той Стороне, сражается с планковскими червями, как отважный лилипутик, и в таком состоянии гораздо легче понять, что ты сделал все от тебя зависящее…

― Чтобы посмотреть, что тут такое, — объяснила она. — И помочь его защитить, если оно будет того стоить.

― А также помочь его разрушить, если не будет?

― Я тебе не лгала, — настаивала она. — Об этом — никогда. Я тебе не обещала, что буду сражаться за какую-нибудь экзотическую бесплодную пустошь, когда на кону жизни настоящих людей.

Это была правда. Она в точности рассказала ему, во что верит, и тем не менее он настоял, чтобы она отправилась за ним.

Чикайя бессильно опустился на колени. Он мог убить ее или по крайней мере бросить на съедение планковским червям. Кора бельный процессор повинуется любым его приказам. Но ничего непростительного она не совершала. На ее месте, отстаивая те же ценности, он бы тоже лгал, чтобы защитить себя. Как можно вообще ее упрекать в каком бы то ни было предательстве? Исходя из всего, что было ему известно, выбери они каждый другую дорогу в день последнего расставания, все равно оказались бы ровно в том же положении.