Грег Иган - Лестница Шильда, роман

Она подошла к нему и приложила ладони к голове.

― Я от них избавлюсь, — сказала она. — Прямо сейчас. Ты мне позволишь?

Чикайя кивнул.

Она положила ему руки на плечи и заставила встать. Он наладил безопасный обходной маршрут пересылки данных через процессор, и тогда она выпустила испорченные кубиты наружу, где они всплыли на поверхность вендековского квантового моря тоненьким пузырьком классической физики.

Библиокомплект закончил приготовления ко второму запуску «Сарумпета». В принципе запуск представлял собой не что иное, как еще одно квантовое вычисление: ничего, кроме банального преобразования строки нулей в суперпозицию всех возможных двоичных чисел той же длины, что и сама эта строка. Если в качестве операнда рассматривался сам корабль, приходилось, однако, расширять поле воздействия инфраструктуры, обеспечивавшей вычисления, далеко за исходно подразумевавшиеся пределы, заворачивая «Сарумпет» в другой компьютер. Этот процессор должен был повернуть часть корабельного вектора состояния, относившуюся к системе разгона, присовокупив к ней небольшое дополнение в каждом из более чем квадриллиона ортогональных направлений. После этого результирующую суперпозицию предстояло зашвырнуть далеко на Глубину Той Стороны и дождаться ответа, который позволил бы зачеркнуть все ошибки.

Какого-то визуального отображения построенная ими машина, в которую погрузился корабль, не имела, да этого и не требовалось. На них опустился непрозрачный колпак: это значило, что обмен информацией с окружением полностью прекращен.

Библиотеки начали обратный отсчет от двадцати.

― Даруй же нам избавление и/или смерть, — сострила Мариама.

Чикайя заметил:

― Был бы я счастливей, точно зная, что «и» здесь лишнее. — Его больше пугала возможность частичного успеха — единственной удачи на квадриллион, — чем вселенского провала. — Не знаю, стоит ли пожелать тебе мирной локальной смерти. Этот раз считается или нет?

― Только если ни одна стратегия не сработает.

― Тогда я отмолчусь.

Библиокомплект произнес:

― Ноль.

Чикайя поглядел вниз и через вделанные в пол окна увидел бескрайнее поле бледного света, простиравшееся под «Сарумпетом», как перевернутое небо.

Он повернулся к Мариаме. Облегчение смешивалось с растерянностью.

― Так это все? Уже все?

Корабль не мог бы отправить зонды на разведку, пока процесс перехода не завершится.

― Нет, — ответил библиокомплект, — свет символизирует переносчиков информации — вендеков, с которыми мы по недосмотру провзаимодействовали. Опасаюсь, что выбранное нами прикрытие не сработало должным образом. Кое-что, разумеется, работает, но они так сгрудились вокруг нас, что…

― Хватай же их! — завопил, ужаснувшись, Чикайя.

― Я пытаюсь. Я сплетаю сеть.

― Пытаешься? Ах ты ж паскуда!

Мариама тронула его за плечи.

― Успокойся! Мы запрограммировали подобный ответ, и он на самом деле реагирует так быстро, как только в его силах. Большего требовать бессмысленно.

В момент посылки обратного сигнала через барьер, призванного закрепить успех, «Сарумпет» должен был представлять собой полную квантовую систему, а не часть чего-то большего с крутившимися поблизости дальнесторонними вендеками в качестве компоненты. Весь маневр критически зависел от этого. Если им не удастся захватить и удалить вендеков, их присутствие сведется к малозначащему статистическому отклонению; на каждую ветвь, где они добились успеха, придется квадриллион, где от них и следа не осталось.

― Мы должны были это предусмотреть, — сказал он. — Должны были предусмотреть любую неожиданность.

― Как же? — вскинулась Мариама. — Суперпозиция, включавшая различные виды прикрытия в одновременном присутствии, по-прежнему время от времени проявлялась бы с неверным прикрытием. Ни одну проблему, с которой как-то можно мириться, мы не собирались полностью исключать.

Она была права. Подготовку провели так тщательно, насколько это вообще было возможно. Выбора не осталось: только ждать и смотреть, получится ли спасти положение.

Свет стал понемногу меркнуть. Это библиокомплект заплел в свою ловчую сеть некоторое количество вендеков и стер накопившиеся корреляции с кораблем. Свет, собственно, оставался не более чем метафорой; задача не была настолько безнадежно невыполнимой, как, скажем, очистка ненароком открытого окружению квантового процессора от следов случайной фотонной бомбардировки. Скорее она походила на обратную сборку мозаики из миллиона кусочков, в которую врезался рой насекомых: восстановить нарушенную картинку было трудно, но реально.

Небо под ними посерело, затем почернело.

― Все, — отрапортовал библиокомплект.

― А как ты можешь быть уверен? — спросил Чикайя.

― Не могу, но все подсистемы, которые с наибольшей степенью вероятности пострадали от зацепления, демонстрируют интерференционные картины столь же резкие и четкие, как ранее в изолированном состоянии. Мы в чистом квантовом состоянии, отвлекаясь, разумеется, от возможности, что случайно избежавшие моей сети вендеки умудряются взаимодействовать с нами таким образом, чтобы с идеальной точностью имитировать ожидаемый результат.

С этим сомнением Чикайя мог жить дальше.

Теперь в библиотеках накопились сведения из физики по обе стороны границы. По мере того, как библиокомплект обменивался информацией с механизмами, запускавшими их сюда, корабельный вектор состояния поворачивался к собственному состоянию, отвечавшему одной-единственной стратегии: успешной. [112]В предположении, что они вообще перебросили себя через границу, вероятность неудачи теперь свелась к нулю.

Мариама тяжко вздохнула.

- Я думаю, что ни в чем более странном мне еще не доводилось участвовать.

Она подняла руки и осмотрела их.

― Ты знаешь, я почти ожидала почувствовать, как амплитуда меня раскачивает и размывает. От позвоночника к подушечкам пальцев, естественно.

Чикайя рассмеялся, обрадованный, что ей удалось как-то снять напряжение.

― Мы могли бы запрограммировать фактор осцилляции, если ты решила удариться в экзистенциальную дрожь.

Вскоре после изобретения кваспа люди очертя голову бросились забавляться с новыми квантовыми игрушками, заводя себя в безгранично продолженные суперпозиции внутри своих разумов. Но ничего даже отдаленно необычного в отчетах о пребывании в таких суперпозициях не было: изнутри нее каждая часть вектора состояния, описывавшего индивидуальное сознание, переживала один и только один , четко выделенный, возможный исход суперпозиции. Если раскачивать амплитуду туда-сюда меж двух альтернатив, пока одна из них не «проявится» в мире снаружи, процесс перехода все равно не улавливался органами чувств, как могли бы онтологически фиксироваться ими приливы и отливы того или иного качества.