Роберт Силверберг - Откройте небо (Сборник)

Иногда, впрочем, на вас нападают, не оставляя вам возможности выбора. И тогда нужно сражаться или погибнуть; похоже, сейчас наступило как раз такое время. В этом случае, несмотря на отставку, Полковнику было что предложить. В конце концов, психология чужеродных культур была его главной специальностью еще со времен Вьетнамской войны, хотя ему никогда даже в голову не приходила возможность столкновения с «такой» чужеродной культурой. И все же существовали определенные общие принципы, которые, вероятно, могут быть применены даже в этом случае…

Внезапно эти бесконечно повторяющиеся сцены на экране начали раздражать и даже злить Полковника. Он покинул дом.

При взлете самолет Кармайкла швыряли дикие порывы восходящих потоков воздуха. Поначалу возникло несколько неприятных моментов, но он легко справился; руки, казалось, действовали самостоятельно, получая импульсы из глубин подсознания. Это очень важно, считал он, чтобы пальцы, плечи, бедра знали, что делать, а не ждали приказаний от мозга. Путь от сознания к мышцам мог оказаться слишком долгим, и в критических ситуациях должно включаться подсознание — или ты будешь мертв.

По сравнению с тем, что ему пришлось пережить во Вьетнаме, это были сущие пустяки. Сегодня, по крайней мере, никто не будет обстреливать его снизу. Кстати, именно во Вьетнаме он научился всему, что знал о полетах в восходящих потоках горячего воздуха.

В сухие сезоны — так в болотистой южной части этой несчастной страны называли то время года, когда крестьяне выжигали жнивье на своих полях и на земле все горело и дымилось,— видимость даже днем не превышала тысячу ярдов. Но он-то по большей части летал ночью. Приходилось поднимать машину в небо и в дождливые сезоны, отличительной особенностью которых были густые завесы косого дождя,— время, почти столь же скверное для полетов, как и сезон выжигания полей. Вьетконговцы и их приятели из северовьетнамских батальонов предпочитали передвигаться в самую отвратительную погоду, когда ни один нормальный человек, по их понятиям, летать не станет. Ну и, конечно, Кармайкл как раз в это время оказывался у них над головами.

Уже тридцать с лишним лет, как эта война осталась для него позади, но она была все так же жива в памяти, точно последние шесть дней он провел в Сайгоне, а не в Нью-Мексико. Потому что, хотя Майк в своей семье и был «плохим мальчиком», отказавшись служить в армии, как от него ожидали, он, тем не менее, в достаточной степени был Кармайклом, чтобы даже не мечтать уклониться от выполнения своего долга, когда страна нуждалась в его помощи. Во время войны он служил в военно-воздушных силах и в составе легкой атакующей четвертой эскадрильи, действовавшей в районе Бинтай, летал на турбовинтовых «ОВ-10».

Он прослужил двенадцать месяцев — с июля тысяча девятьсот семьдесят первого по июнь тысяча девятьсот семьдесят второго. Этого, по его мнению, было вполне достаточно. «ОВ-10» проектировались как самолеты ближней разведки, но во Вьетнаме играли, скорее, роль авиационной поддержки, были оснащены ракетами, двадцатимиллиметровыми пушками и несли на борту гроздья бомб и много чего еще. С полным грузом их «потолок» не превышал трех с половиной тысяч футов. По большей части они летали ниже облаков, иногда почти задевая верхушки деревьев, не выше ста футов,— и так без выходных и праздников, в основном по ночам. Кармайкл считал, что выполнил военный долг перед своим народом, и даже с лихвой.

Но долг каждый год сражаться с этими пожарами — нет, его никогда не выполнить до конца.

Почувствовав, что самолет наконец стал послушным, Майк усмехнулся. «ДС-3»были выносливыми старыми птицами. Ему нравилось летать на них, хотя последние самолеты этого типа были выпущены еще до его рождения. Ему нравилось летать на чем угодно. Кармайкл зарабатывал себе на жизнь не полетами — вообще-то, теперь он уже никак не зарабатывал себе на жизнь,— но, кроме полетов, не занимался больше ничем. Бывали месяцы, когда он проводил в воздухе больше времени, чем на земле. Или, по крайней мере, такое у него возникало ощущение, потому что время на земле часто проскальзывало быстро и незаметно, а в воздухе всегда требовало собранности, напряжения и потому, наверно, тянулось гораздо дольше.

Прежде чем полететь прямо в зону пожара, Майк промчался над Энсино и Тарзаной. Солнце туманным пятном проглядывало сквозь дымовую завесу. Глядя вниз, он видел крошечные дома, крошечные голубые бассейны, крошечных людей, неистово снующих туда и обратно, поливающих из шлангов крыши своих домов в надежде, что огонь не доберется до них. Так много домов, так много людей — гигантский человеческий рой, занимающий все пространство между морем и пустыней. И сейчас все они оказались в опасности.

Утро только разгоралось, но дороги были забиты машинами, точно голливудская скоростная трасса в час пик. Нет, дело обстояло гораздо хуже. Некоторые даже выезжали на обочину, повсюду возникали ужасные пробки, что, естественно, приводило к авариям: перевернутых и разбитых автомобилей было немало. Самые терпеливые продолжали медленно ехать по дороге, надеясь, что рано или поздно пробка рассосется.

Куда все они ехали? Да куда угодно, лишь бы подальше от огня. На крышах машин громоздились детские кроватки, холодильники, кухонные шкафы, кресла, столы и даже кровати. Нетрудно себе представить, что творится внутри этих автомобилей: груды фамильных фотографий и компьютерных дисков, телевизоры, игрушки, одежда — все, что дорого хозяевам, или, точнее, все, что они успели в панике похватать перед бегством.

В основном все ехали в сторону побережья. Может, какой-то телевизионный проповедник уверил их, что где-то на Тихом океане ждет ковчег, который доставит их в целости и сохранности в безопасное место, и там они смогут переждать, пока Бог обрушивает на Лос-Анджелес серный дождь? Может, и в самом деле так оно и было. В Лос-Анджелесе все возможно. Даже захватчики из космоса, разгуливающие по городу. Господи Иисусе! Кармайкл каждый раз буквально обмирал, когда вспоминал об этом.

Хотелось бы ему знать, где Синди, что она думает о происходящем. Очень может быть, все это кажется ей забавным. Синди обладала удивительной способностью находить забавное в самых неожиданных вещах. Она любила цитировать стихи, написанные этим древним римлянином, Вергилием: надвигается буря, корабль дал течь, с одной стороны водоворот, с другой морские чудовища, а капитан говорит, обращаясь к своим людям: «Может быть, в один прекрасный день мы оглянемся назад и посмеемся даже над всем этим».

Это в духе Синди, подумал Кармайкл. Дуют ветры Санта-Аны, в городе свирепствуют три ужасных пожара, из космоса явились захватчики, но, может быть, в один прекрасный день мы оглянемся назад и посмеемся даже над всем этим.