Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.

Дедок следил только за бармалеями. Те немного походили по городку и разошлись по своим домам. Не напрягаются они, ловя меня, только суету изображают. Если Пика и Шило сболтнут случайно, то эти могут и сюда припереться. Хмм, было бы неплохо. Их бы тут отымели во всех позах. Прошу призрака последить за главой банды на завтра.

Ладно, после что-нибудь придумается. А то эти взрослые дети все время ко мне лезут. Что, хотели войны? Получите! Устроил им жуткие битвы под водой. Крики, вопли, Вовка вообще без трусов остался. Куда они делись? Прямо какое-то чудо получилось. Жека, глядя на голого Вовку, вспомнил, что моя пропавшая одежда все-таки нашлась и лежит у него дома. Задняя стенка шкафчика раздевалки тогда отошла, и сверток с одеждой нырнул в проем. Он висел между шкафами и стеной, пока уборщица не дернула шкафы и сверток не свалился на пол. Мать все постирала и подшила, так что одежду можно носить. Поблагодарил парня, хотя думаю, что старая одежда может не налезть на внезапно выросшего меня.

К бассейну подошла секретарша, вызвав панику и бегство голого пацана. Она сообщила Женьке, что пора готовить шахматный сеанс. Мы повылезали из воды и пошли одеваться в раздевалку. Вовкины трусы так и не нашлись. Как пошутил Леха:

— Они пожертвованы богу победы!

Леха Левченко со своими ребятами тоже увязался на шахматы. Билетов было продано к нашему приходу почти на пятьдесят участников. И продалось бы больше, если мы не вмешались. Эти отдыхающие взбесились что ли? У них других увлечений нет тут? Домино там, городки… Надо предложить дяде боулинг организовать, или игровые автоматы поставить. Они уже производятся в Сесесере, хоть и примитивные, но по-своему оригинальные. Пока усиленная новыми членами бригада ассистентов таскала столы и стулья из других помещений, я заряжался в буфете витаминами из соков. Из киноконцертного зала раздавались звуки фильма «Приключения итальянцев в России» моего нового знакомого Рязанова. Подумал, что надо исполнить обещание: проведать знаменитость напоследок и пожрать у него все ватрушки.

Кстати, на семичасовой сеанс народ будет толпиться в фойе в самый разгар шахматных баталий. Стоит предупредить Женьку о такой ситуевине. Ну вот, фигуры расставлены, люди рассажены. Чтобы избежать шокирующего меня приветствия, остаюсь возле столиков до начала сеанса. Замечаю много знакомых лиц, пришедших поквитаться со мной. Тут и мужик с бородкой, и состоятельный крот, и ловчила с фигурами. Пацаны побежали делать от моего имени ходы. Я тоже задвигался. Рощинцы и отдыхающие угрюмо вперлись в доски.

Ассистенты поставили тридцать шесть столиков, создав замкнутую геометрическую фигуру. Больше не вмещалось на отведенной площади помещения. По этой причине я двигался не последовательно, а зигзагами. С самого начала выделил наиболее опасных игроков, в основном, рассевшихся возле состоятельного крота. Неуловимо они чем-то тоже были похожи на этих мультяшных героев. У всех очки-телевизоры и морды плакатных бюрократов. Жеку я не стал сажать, потому что и так много желающих моей кровушки. Чувствовал себя гораздо уверенней, потому что дурацкого синяка на морде и глупых треников больше не было. И сам весь такой цивильный в джинсовой курточке. Уже некоторых огорчил в самом начале игры. Виновато улыбаюсь и прошу не расстраиваться. Для толстяка с грубым лицом проигрыш мне — крушение основ. Хочется сказать ему: — «Мужик, это всего лишь игра. И если я так молодо выгляжу, то не значит, что я должен быть глупее тебя».

Троица состоятельных кротов играет мощно, вровень со мной. Однако, они задумываются надолго, несмотря на то, что я делаю ответные ходы быстро. Я не против: отдыхайте, чешите свои извилины мной. Опять возле некоторых столиков сбиваются против меня коллективы. Так даже интересней, только прошу говорить тише и не мешать соседям. Ассистенты разносят чай и соки на подносах. Вторая смена не покрывает количество выбывших. Я сегодня играю мощно и рисково. Ставлю долго думающих участников в неудобное положение своими стремительными ответными ударами.

Уф, не простые те кроты. Как минимум, они — мастера. Первым я выставил из этой троицы самого молодого из них, улыбчивого такого мужчину лет тридцати, чем-то похожего на американца. Как раз перед тем, как зрители перед сеансом начали заполнять фойе. Оставалось эти двое и еще четверо других участников. Выбывший их приятель заметно расстроился из-за проигрыша. Это было заметно по дрожащим губам. Он принялся нашептывать чего-то в уши своим оставшимся приятелям. У остальной четверки тоже образовались группы поддержки. Ни стыда, ни совести у взрослых дядь. Обидеть все норовят мальчонку.

Очередной сеанс фильма начался, и зрители избавили фойе от своего навязчивого присутствия. Стало немного тише и легче. К тридцатому ходу с кротом, который помоложе у меня перевес в одну пешку, а с которым постарше — лучшая позиция. Остальным четверым участникам не оставил ни единого шанса. Который моложе долго от меня бегал ферзем, пытаясь спастись от размена, а его приятель потерял на тридцать втором ходу фигуру и через ход сдался.

Теперь я остался наедине с одним сорокалетним. Уже не сомневаюсь, что он из сильнейших мастеров. Возможно даже гроссмейстер. Несмотря на лишнюю пешку, шансы на ничью у него имелись, но к сороковому ходу мое преимущество стало подавляющим. Мужчина иногда поднимал голову и внимательно смотрел на меня, как на дефицит, выброшенный в ГУМе. После блистательной матовой атаки, присутствующие зааплодировали. Проигравший сидел с угрюмым видом, уткнувшись в позицию. Ко мне подошел первоначальный крот, уважительно поблагодарил за отличную игру и предложил сыграть с ними тремя отдельно в номере. Я вежливо отказался, сославшись на понятную усталость. Пожилой задумчиво взглянул на меня и заметил, что речь идет о завтрашнем дне. Попросил прийти около полудня к библиотеке.

— Это невозможно. Я уезжаю на хоккейный матч.

— Мы тебе хорошо заплатим за игру, гораздо больше, чем ты получаешь за весь сеанс. А матч по телевизору посмотришь. Их только на другой день показывают, — продолжал настаивать пожилой крот.

— Я участвую в этом матче. Я — хоккеист, — пытаюсь объяснить.

— Что и требовалось доказать, — произносит последний проигравший, поднимаясь со стула, — Вне этого места вундеркинд блистать не сможет. К тому же, он еще и хоккеист. И швец, и жнец, и на дуде игрец!

Гневно на меня взглянув, он продолжил:

— Молодой человек! Не знаю и не хочу знать, как вы все это делаете, и кто вам помогает, но шахматы, это вам не карты. Стыдно должно быть!

Не подав реки, он резко повернулся и направился к гардеробу. За ним пристроились его товарищи.