Юрий Рытхэу - Интерконтинентальный мост

— Теперь мне потребуется еще одна медаль, чтобы вручить уже вам за оказание помощи Хью Дугласу.

— Ничего страшного, обыкновенный нервный обморок, — с улыбкой ответил Председатель.

Пока все размещались по вертостатам, к Метелице подошел уже пришедший в себя, чуточку бледный Хью Дуглас и признался:

— Я и впрямь переволновался… Извините, но с минуты на минуту ждал — вот грянет, вот грянет… Понимал, что это глупо, но ничего не мог с собой поделать…

Метелица взял Хью Дугласа на свой вертостат, и с небольшими интервалами машины поднялись и взяли курс на Уэлен не напрямик через перевал, а огибая скалистый мыс Дежнева.

Мыс оставался слева по борту, блеснув светлыми высокими зданиями, облицованными легким защитным металлом. Иван Теин поведал высоким гостям о древнем эскимосском селении, когда-то располагавшемся на мысу, недалеко от старого памятника Семену Дежневу. Потом в поле зрения показался старый Уэлен, а за ним, за заснеженной лагуной — новый, сверкающий огнями поселок. Однако внимание всех привлек прежде всего макет-мост.

— О, точно такой я видел в Номе! — воскликнул американский Президент.

Машина снизилась, открывая толпу встречающих, журналистов и телеоператоров, успевших на быстроходных машинах обогнать летевший кружным путем правительственный кортеж.

Вышедших из вертостатов высоких гостей встретили одетые в нарядные камлейки девушки, ученицы старших классов уэленской школы. Отбивая на маленьких ярарах ритм, они пропели встречную песню гостям и провели их к вместительным снегоходам.

Машины умчались в гостиницу, где был оборудован зал для переговоров.

Это была очередная встреча, как еще ее называли — «рабочая встреча», вошедшая в обычай уже много лет назад, на которой определялись будущие совместные акции, подписывались официальные документы.

Почувствовав одновременно и безмерное облегчение и усталость, Иван Теин подъехал на снегоходе к своему дому.

— У нас гости, — почему-то тихо сказала Ума.

— Кто?

— Сергей Иванович и его американский коллега.

Метелица виновато сказал:

— Извините, что мы без приглашения. Но гостиница занята, а нам пока велено далеко не отлучаться. Подумали, куда деваться, и решили — к вам.

— Ну и правильно сделали! — воскликнул Иван Теин. — Располагайтесь здесь как дома… Как вы себя чувствуете, мистер Дуглас?

— О, не беспокойтесь! — махнул рукой Хью Дуглас. — Мне, право, неловко, что я взбудоражил всех. Но согласитесь, что не каждый день вам оказывает медицинскую помощь президент великой державы!

Однако заметно было, что Хью Дуглас бодрился несколько через силу, зато Метелица был настроен весьма благодушно.

— Можно сказать, что Хью Дуглас перерадовался, что все обошлось без происшествий!

— Какие же могли быть происшествия? — пожал плечами Иван Теин. — Все так четко и хорошо организовано. Правда, я несколько побаивался, что что-нибудь да не так пойдет. Но протокольная служба все предусмотрела, и за каждую строчку программы есть свой ответственный. Вот часа через полтора должен состояться обед в моей яранге, а там уже со вчерашнего вечера работает целый отряд людей, даже хозяину нечего делать! Кстати, вы, наверное, знаете, что обед предполагается в узком кругу, и туда приглашены, кроме меня, вы, Сергей Иванович, и вы, мистер Дуглас. А хозяйкой назначено быть Уме.

— Так что пейте тут чай, но берегите свой аппетит, много будет вкусного, — сказала Ума, уходя одеваться.

Она умчалась на своем снегоходе, а мужчины пока остались, расположившись в кружок у чайного столика в большой гостиной.

— Да-а, — задумчиво протянул Хью Дуглас, явно приходящий в себя то ли от успокоительного чая, то ли от чего другого. — Если и дальше все так пойдет, то это будет просто прекрасно. Ну, а почему не должно быть так?

Но он задал вопрос, видимо, самому себе, потому что тут же поторопился ответить:

— Иначе ведь и жить не стоит на земле. Верно, мистер Метелица и товарищ Теин?

Время до обеда прошло довольно быстро.

Александр Вулькын с Умой постарались: костер горел жарко и почти без дыма, так что в чоттагине было светло и тепло. Два длинных низких столика были уставлены чукотскими лакомствами: сушеным моржовым мясом, вяленой олениной, на отдельных блюдах отсвечивали кристаллами льда мороженые глыбы прессованного юнэва — золотого корня, листьев-чипъэт, розовел олений костный мозг, искрилась толченая сырая мороженая нерпичья печень, при свете костра насквозь просвечивали тонко наструганные завитки оленьей и рыбной строганины. Вместо стульев — ряд китовых позвонков с положенными на них для мягкости и тепла пыжиковыми шкурами.

Ума в цветастой камлейке хозяйским взглядом последний раз оглядела чоттагин и одобрительно кивнула ответственному работнику из свиты Председателя Президиума.

Послышалось легкое шуршание полозьев подъезжающих снегоходов.

Ума с Иваном Теином вышли из яранги и направились навстречу гостям.

— Амын еттык! — сказал Иван Теин и пожал им руки.

Вообще-то по старинным обычаям жене не полагалось приветствовать гостей, но оба высоких гостя сами подошли к Уме и тепло поздоровались с ней.

Затем, ведомые хозяевами, гости вошли в чоттагин, освещенный костром и наружным светом из дымового отверстия.

— О, как здесь интересно! — воскликнул Президент Соединенных Штатов. — Наверное, так же выглядел изнутри вигвам древних обитателей нашей страны — индейцев. А там что, в глубине? Ах, это спальня? Как уютно, должно быть, спать в шкурах после зимнего холодного дня!

Ума пригласила гостей за стол. Все места заранее были расписаны и распределены представителем протокольного отдела, и возле каждого стояла табличка с именем.

Гости принялись за трапезу.

После холодных закусок, среди которых особым вниманием пользовалась строганина, подали вареное по-чукотски мясо оленя. Сидевший рядом с Иваном Теином Председатель Президиума Верховного Совета подробно расспрашивал его о жизни в таком жилище. Как оно содержалось, из каких материалов строилось, сколько человек могли в нем жить.

— И часто вы сами живете здесь?

— Когда я на моржовой охоте, обычно ночую с женой здесь, — ответил Иван Теин. — Поверьте, здесь не так уж плохо. Правда, нужна привычка. Я читал, что мои предки с большим трудом привыкали к просторному дому с окнами. Им иногда казалось, что они опять просто-напросто спят на улице, что в доме холодно и неуютно. Потребовались десятилетия, чтобы коренной житель Чукотки привык к нормальному комфортабельному дому… А здешние яранги — это дань прошлому, как бы связь с традициями.

— Сейчас это повсеместное увлечение, — заметил Председатель, — стиль ретро. Но в этом есть и положительная сторона. Это как бы живое, непосредственное вхождение в историю, своеобразная реакция на бурное продвижение вперед…