Юрий Рытхэу - Интерконтинентальный мост

— Отсюда, — заметил Председатель, — новый Уэлен выглядит как настоящий город. Но я слышал, что в Уэлене сохранились и яранги?

— Яранги — в старом Уэлене, — пояснил Иван Теин. — В них можно жить. И летом, когда идет моржовый промысел, многие переселяются в яранги…

Председатель повернулся к помощнику и спросил:

— А у нас будет время посмотреть хотя бы одну ярангу?

— Обеденный перерыв во время переговоров с Президентом Соединенных Штатов Америки по предложению Ивана Теина проводим в яранге, — ответил помощник.

— Значит, обедать будем в яранге? С Президентом Соединенных Штатов? — весело спросил высокий гость.

— Совершенно верно, — подтвердил Иван Теин. — В моей яранге.

— Это прекрасно! — воскликнул Председатель. — Заранее благодарю вас.

— Я хотел бы подчеркнуть, товарищ Председатель Президиума Верховного Совета, — сказал Иван Теин, — что яранги действующие, это не музейные экспонаты.

— Я это понял, товарищ Теин, — кивнул Председатель. — Какой же смысл обедать в музее?

Тем временем снегоходы подъехали к гостинице. Помощники повели Председателя в отведенные для него апартаменты, а Иван Теин направился в президентскую столовую проверить, все ли готово для обеда.

Отклонив предложение немного отдохнуть, Председатель после обеда пожелал ознакомиться с хозяйством Уэлена.

Первую остановку сделали в школе. Как раз кончались уроки, и ребятишки занимались спортивными упражнениями. Одетые в разноцветные костюмы, они казались яркими цветами, разбросанными по белому снегу. Узнав Председателя, они сбежались и громко приветствовали гостя.

— А не холодно ли вам, ребята? — с улыбкой спросил Председатель. — В такой мороз в Москве в школах отменяют занятия.

— У нас только в сильную пургу отменяют занятия. А чем морознее, тем для нас лучше, — ответил бойкий мальчик, в котором Иван Теин узнал внука Сейгутегина.

Иван Теин не без гордости показывал школу, построенную в бытность его председателем сельского Совета: просторные классы, кабинеты, оснащенные экранами, проекторами, все с большими окнами, обращенными на морскую сторону, зимний сад-огород, большой плавательный бассейн, два спортивных зала, библиотеку-читальню с фильмотекой, залом для прослушивания музыкальных произведений и картинную галерею, которую здесь в шутку называли «Малым Эрмитажем» — на стенах висели точные голографические копии всех знаменитых картин ленинградского хранилища, а на подставках — скульптуры. Техника воспроизведения была такой совершенной, что скульптуры можно было отличить от настоящих только «дотронувшись» до пустоты или выключив электропитание.

Из школы, пересекая лагуну как бы по диагонали в северо-западном направлении, снегоходы двинулись на поле ветроэнергетических установок, где ждал инженер Эйнес.

Он стоял у входа в генераторный зал с несколькими своими помощниками.

Показывая машины, Эйнес счел нужным напомнить:

— А ведь именно с ветроэнергетической установки началась электрификация Уэлена. Это произошло более ста лет назад. Вон там стояла полярная станция, а чуть дальше — старый Уэлен. На пустыре между ярангами и домами полярной станции поставили примитивный ветродвигатель. Сейчас трудно даже представить себе, каким революционным было это событие. Ведь раньше яранги Уэлена не знали никакого иного света, кроме пламени жирника и костра! В старых газетах я нашел описание, как происходило включение первого электрического света в ярангах. Многие не верили и высказывали довольно веские аргументы; как это ветер, который задувает пламя, может зажечь свет? Но им возражали другие: когда дуешь в угасающий костер, наоборот, пламя разгорается ярче и сильнее. Первым уэленским электриком и монтером был мой предок — Тэнмав! — с гордостью заключил рассказ о первом электрическом свете в Уэлене Эйнес.

От ветроэнергетической установки гости и хозяева направились на звероферму. Высокий гость интересовался всем досконально, проявляя завидную осведомленность во многих вещах.

Поднявшись к себе. Метелица первым делом поинтересовался у синоптиков прогнозами на завтра.

— Над Беринговым проливом область высокого давления, — сообщили из метеорологического бюро. — Ожидается ясная, но морозная погода. С утра возможен легкий туман.

Переключился на международный канал.

— Наш Президент уже здесь! — сообщил Хью Дуглас. — Я только что виделся с ним. Как дела у вас?

— На нашем берегу такая же ситуация, — ответил Метелица. — Но все ждут завтрашнего главного события.

— Я жду этого тоже, — с глубоким вздохом произнес Хью Дуглас.

Метелица посмотрел на своего американского коллегу и, зная, что тот его тоже видит на экране видеофона, одобряюще подмигнул ему:

— Надеюсь, что все будет в порядке.

— У меня есть предложение, — сказал Хью Дуглас, — давайте встретимся, скажем, через полчаса, на стыке. Хотя я уверен, что все будет как надо, но все-таки не мешает самим взглянуть…

В голосе Хью Дугласа слышалась неутихающая тревога.

Метелица внимательно всмотрелся в его лицо.

— Мне эта встреча нужна для собственного успокоения, — сказал Хью Дуглас. — Нервы у меня за последнее время стали ни к черту.

Само по себе предложение Хью Дугласа обрадовало Метелицу; ему и самому хотелось напоследок своими глазами убедиться в том, что для стыковки моста все готово.

Метелица распорядился приготовить вертостат с пилотом, но не успел одеться, как его вызвали по особой линии связи. Это был Владимир Тихненко.

— Я только хотел сообщить вам, Сергей Иванович, — сказал Тихненко, — с нашей стороны обеспечена полная безопасность.

— Полная? — переспросил Метелица.

Тихненко несколько смутился.

— Я хотел сказать, что всякое искусственное воздействие на мост, техническое, физическое или какое иное, исходящее от человека, исключается. Наши изобретатели на этот счет здорово постарались.

Последние слова Тихненко произнес уже веселее и увереннее.

— Ну, а синоптики обещают хорошую погоду, — сказал Метелица.

У него на секунду мелькнула мысль сказать Тихненко, что он летит на встречу с американским коллегой, но в последнюю секунду передумал: уж что-что, а служба безопасности должна знать все маршруты передвижений начальника Советской администрации строительства Интерконтинентального моста.

Быстро промелькнули сорок пять километров забитой льдами советской части Берингова пролива от мыса Дежнева до острова Ратманова. Вертостат опустился на плато, и, когда Метелица вышел из машины, он даже внутренне вздрогнул, взглянув на готовую, точнее, почти готовую часть моста, соединившего советский остров с американским. Конечно, это еще не соединение материков, но все же… Отсюда, с плато, не было заметно тех четырех метров еще не уложенного настила моста, поэтому полное впечатление завершенности Сооружения рождало волнение.