Александр Полещук - Великое Делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и Альмы, которая была собакой

— Ты сделал это красиво, Карл! — сказал я.

Меканикус помолчал, потом спросил:

— Ты помнишь Сычикова, того русского, что был у нас в отряде? Мы звали его Жоржем. В таких случаях он говорил: из огня да в полымя…

Проехав сотню километров, уже на рассвете мы остановились. Из моей головы не выходили страшные слова, сказанные мне капитаном: «Вам нельзя оставаться в машине…», «Время еще не вышло…» Что он хотел сказать?

Мы внимательно осмотрели машину. Ничего подозрительного не было.

— Ты боишься мины?-спросил меня Меканикус.

Я подозвал Альму и поднес к ее уху часы.

— Альма,- сказал я,- ищи! Слышишь, тик-так, тик-так? Ищи!

Альма быстро обошла вокруг машины и стала царапать кожаное сиденье. Под сиденьем был маленький цилиндр, я извлек его. Карл осторожно взял его у меня из рук. Белая черточка на ободке почти совместилась с тонким острием на крышке. Меканикус поднес цилиндр к уху. Теперь и я услышал ясное тикание. Карл размахнулся и швырнул цилиндр в рощу. Он промахнулся… Мина ударилась о ближайшее дерево. Раздался взрыву и, когда я подбежал, Карл был уже без сознания…

В ближайшей деревне пожилой хирург с интересом рассмотрел несколько маленьких, чуть кровоточащих ранок на груди у Карла и, отмахнувшись от моего сбивчивого рассказа, приказал отнести больного в операционную. Два с половиной часа длилась операция. Чего только я не передумал, сидя в полутемной приемной комнате! Сестра, помогавшая при операции, вынесла завернутые в салфетку влажные осколки, извлеченные из ран Карла. Наконец вышел врач, сдвинул на лоб прозрачный козырек, закурил…

— Он скончался,- сказал хирург.- Я старался спасти ему жизнь!

Хирург задумчиво перебирал лежащие на- столе осколки.

— Я оперировал солдат рейха под Варшавой и Воронежем,- продолжал он,- я был ведущим хирургом госпиталя в Африке, в Бенгази. Боже мой, сколько осколков я извлек за это время! Целую гору, мой друг, целую гору! Во время прогулки пострадавший случайно наткнулся на мину, так, кажется, вы мне говорили? Не верю, нет, не верю! Он был бы жив, но организм так ослаблен…

Хирург встал и, звякнув зажатыми в широкой ладони осколками, подошел к телефону. Я поспешно вышел из комнаты.

Карла Меканикуса похоронили на следующее утро. Я все видел издали, из-за ограды. Священник и знакомый Мне хирург сопровождали гроб. Потом все ушли, и я перелез через ограду.

Какая мягкая, влажная земля на могиле последнего химика из рода Меканикусов! С трудом я увел Альму. Она забилась на заднее сиденье в машине, и мы начали свои блуждания.

Я носился по шоссейным и проселочным дорогам, не думая ни о правилах движения, ни о чем… Когда меня пытались задержать, я накидывал на рот маску и открывал баллон… Постепенно алой действия становились более целеустремленными. Я ехал на восток, все время на восток!..

У шлагбаумов я открывал баллон и вел машину дальше. Меня провожали выстрелами.

Сейчас, когда я дописываю эти заметки, мне стало ясно, что я уже час или два нахожусь в Советской стране. Я приложу их к дневникам и записям Меканикуса… Буду просить убежища в Советском Союзе- а стране, откуда пришло освобождение моей родины от фашистов, где меня не достанет ни черная рука католических монахов, ни тупая и кровавая военщина. Мы еще поборемся!..»

На этом оборвались записи на листках, вынутых из термоса.

Что произошло в машине, почему погиб Фрезер?

Клименко считает, что баллон с газом приоткрылся от сотрясений машины и газ ослепил Фрезера. Альма схватила его за кисть руки, чтобы предупредить, но было уже поздно…

Сегодня Клименко с самого утра у меня. Пользуясь схемой, составленной Фрезером, он старается собрать аппарат для «голоса». Альма сидит рядом и внимательно следит за работой: она понимает, чем занят Клименко.

Вот она нетерпеливо прикоснулась металлическими шишками своего ошейника к контактам аппарата, и в комнате раздалось жужжание. Звук не понравился Альме, и она взмахнула лапой, будто говоря: «Ну» скоро?! Скоро ли?!»