Франсис Карсак - Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы.

— В чем дело, Жак?

— В чем дело?.. Да в том, что этот идиот-чертежник снова принялся за свое! Вчера я отдал ему на штриховку несколько геологических профилей, и знаешь, что он сделал? Покрыл их точками и черточками, даже не упорядоченными! Вот, взгляни! Настоящая азбука Морзе, иначе и не скажешь!

Морзе? Меня словно обухом огрели! Неужели этот болван специально надо мной издевается? Тотчас же сложив салфетку, я поднялся в свой кабинет, взял «Пти Ларусс» [15] Самое известное французское иллюстрированное энциклопедическое издание. — я уже давным-давно забыл азбуку Морзе — и, положив перед собой лист бумаги, вооружившись карандашом, принялся изучать штриховку.

Мысль сама по себе была абсурдной, и я даже разозлился немного на себя, что теряю вот так свое время, даже хотел было встать и уйти. И почему только я этого не сделал! Сейчас бы я так себя не изводил!.. Но до трех часов особых дел в институте у меня не было, и мне пришла в голову забавная идея... Арман — чертежник — когда-то был скаутом и уж наверняка изучал азбуку Морзе. Кто знает? Возможно, подсознательно, в полусне, он написал нечто такое, что заинтересует моего старого друга Лебера, психиатра.

Но с какого конца подступиться к этой штриховке? В азбуке Морзе «B», черточка и три точки, прочитанная наоборот — три точки и черточка, — дает «V». Но я знал, в каком направлении этот типчик обычно рисует, как знал и то, что реверсивные знаки в Морзе встречаются не так уж и часто. Похоже, в последовательности знаков на кальке не было ни пробелов, ни разделительных символов, что упрощало задачу. Штриховка начиналась с группы из трех точек. Я принял в качестве отправной гипотезы, что речь идет о букве «S», и приступил к работе дешифровщика-любителя. Мои гипотезы были верными, и я довольно-таки быстро получил первую осмысленную фразу. По мере того, как я расшифровывал, росло мое изумление. Вот текст:

«...невероятное облегчение. Теперь, когда мы передали самые важные формулы, мы можем позволить себе кое-что объяснить. Если контакт вдруг прервется, ничего уже не поделаешь. С помощью уже переданной информации любая цивилизация, достигшая третьей стадии — каковой, несомненно, может считаться и ваша, раз уж вы используете для связи электромагнитные волны, — должна быть в состоянии построить аппараты, которые позволят вам добраться до нас.

Мы давно уже знаем, что вы существуете, что мы не являемся единственной разумной расой во Вселенной. Мы слушаем ваши радиопередачи. Мы умеем говорить как минимум на трех из ваших языков, но долго не могли понять ни единого слова. Наши филологи выявили их механизм, и мы могли строить сложные — и, безусловно, правильные — фразы, не понимая, однако же, их смысла! Затем как-то раз мы поймали ваши изображения. Как же мы были удивлены! Оказалось, внешне вы почти не отличаетесь от нас. И с этими изображениями пришло и значение многих слов: нам открылся совершенно новый мир.

С этого момента мы безуспешно пытались вступить в контакт с вами. Реальный полет к вам, возможный в теории, практически для нас нереализуем. Наша маленькая планета совершенно лишена тех элементов, о которых мы уже говорили, и которые, похоже, в избытке присутствуют у вас. И хотя мы знаем, также теоретически, что трансмутация элементов возможна, за неимением того, что вы называете ядерной энергией, мы не смогли реализовать ее на практике.

Мы пытались, пусть и без особой надежды, вызвать вас посредством электромагнитных волн, но наши энергетические возможности слишком малы, а ваши радиоприемники, похоже, весьма примитивны. Однако теперь, после открытия Псирта, ситуация изменилась. Психические волны Псирта распространяются не в пространстве, а в брииле, причем практически мгновенно. Для генерации этих волн требуются относительно маломощные источники энергии, но мы не надеемся, что вы уже сейчас сможете ими пользоваться, хотя мы и передали вам всю необходимую информацию, — не похоже, что ваша техника находится на достаточном для этого уровне развития. Впрочем, это не имеет значения. Мы с нетерпением — да еще с каким! — ждем вашего визита.

В течение многих месяцев мы пытались связаться с вами на волнах Псирта. Вы так на нас похожи, что нам казалось невероятным, чтобы и у вас тоже не нашлось индивидов, которые оказались бы восприимчивыми к этим волнам и поддающимися контролю, хотя такие люди и встречаются крайне редко. Мы пока еще не умеем передавать через эти волны звуки или же мысли, поэтому передаем черед длинные и короткие импульсы вашу азбуку Морзе. Да будет благословенен тот из вас, кому однажды пришла в голову мысль обучать этой азбуке детей по телевидению.

Но проходили месяцы, и мы уже начали терять надежду на то, что вы к нам прилетите. И вдруг, сегодня вечером, контакт был установлен! Это не вызывало сомнений. Контактная стрелка переместилась на циферблате, сначала подрагивая, затем — твердо. О мой незнакомый брат, с которым я сейчас говорю! Если бы вы только могли видеть сейчас нашу лабораторию! Тут у нас царит восторженное ликование! Вот и пришел конец нашей длившейся столько тысячелетий изоляции! Мы незамедлительно передали все теоретические формулы, необходимые для строительства звездолета, формулы, разработанные еще несколько веков назад, но так и не нашедшие у нас практического применения. Затем мы передали информацию, относящуюся к волнам Псирта. Теперь, когда мы трижды продублировали все эти формулы, у нас еще есть время — раз уж контакт продолжается, — все объяснить вам, поболтать с вами немного. О наши далекие братья, мы ждем вас без малейшей боязни! Ваша раса все еще воинственна, но мы ее не опасаемся — ведь на нашей древней планете практически нечего и расхищать! У нас есть только знания, которыми мы с радостью с вами поделимся.

Контакт все еще продолжается. На всякий случай я сейчас еще раз повторю все теоретические данные, относящиеся к звездолетам. Пусть G — это будет гравитационное поле, выраженное в...»

Машинально я поискал рядом с собой продолжение послания, но моя рука нащупала лишь полированную поверхность письменного стола. Вернувшись в реальность, я вскочил, стремительно сбежал по лестнице, запрыгнул в автомобиль. Я трижды проскочил на красный свет, взлетел по каменной институтской лестнице, позвонил. Как всегда, медленный, мне открыл вахтер. Я оттолкнул его, бросился в чертежный зал, приподнял крышку печки... Черная обуглившаяся масса, разваливающаяся при малейшем прикосновении — вот и все, что осталось от чертежей...

— А! Ищете те чертежи, патрон? Так я бросил в печку окурок — они и загорелись. Так как шел дым, я все затушил, раздавив пепел.

Идиот, кретин, моллюск! Я готов был его убить! Совершенно подавленный, я осел на стул.