Франсис Карсак - Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы.

Благодаря спасиандру я не ощущал ни жара большой звезды, ни холода потока. Но через несколько часов жить на поверхности станет уже невозможно. Поток чуть схлынул, и я спрыгнул на улицу.

И тотчас же растянулся во весь свой рост. Вновь замерзшая вода образовывала на дне толстый пласт, состоявший из разобщенных, неправильной формы, замороженных кусков льда, и у меня сложилось впечатление, что я иду по бильярдному столу, то и дело наступая на шары. Я вцепился в кабель, распрямился. Авантюра выглядела безнадежной. На столь скользком покрытии удержаться на ногах было практически невозможно. Я прислонился к стене, готовый подняться обратно, если поток вернется. Но на сей раз запруда устояла, так как вся жидкость уже ушла, и надо льдом теперь оставался лишь тонкий слой жидкого воздуха, быстро испарявшегося.

Я бросил взгляд на верхнюю часть улицы. Скоплением остроконечных глыб чуть дальше возвышалась запруда. Я решил попытать удачи и на четвереньках, почти ежесекундно натыкаясь руками на кубики льда, очень медленно начал продвигаться, изредка с беспокойством поглядывая на запруду. Ослепляющий солнечный свет отражался от льдинок, затем этот лед начал понемногу таять, и, стараясь держаться поближе к стене, я смог подняться на ноги.

Так я добрался до перекрестка, где меня подхватил ветер. Я попытался удержаться на ногах благодаря проводу, который как могли натягивали мои люди, но завертелся и упал. Ветер уносил меня в нужном мне направлении, и я приказал Куру ослабить натяжение провода. Я был уже в нескольких метрах от ангара, когда запруда не выдержала.

Волна приближалась ко мне, сперва гладкая и ровная, затем, по выходе из тени, пенистая и клокочущая; воздух испарялся под обжигающими лучами сверхновой. Спустя пару мгновений волна накрыла меня, но, к моему величайшему удивлению, не утащила с собой, — ее плотность была слишком слабой. С горем пополам мне удалось снова встать на четвереньки и добраться до ворот ангара. Распрямившись, я просунул в щель рычаг, ворота поддались, и вскоре я был уже на борту одного из космолетов.

Я запустил передачу, но ничего не произошло. Короткий осмотр циферблатов открыл мне печальную истину: последний придурок, пользовавшийся кораблем, оставил контакт включенным, и все аккумуляторы, приводящие в действие реле, разрядились. Я поискал другие в соседнем космолете, который невозможно было вывести из-за его неудачного расположения. В конечном счете мне удалось прийти на помощь моим людям, но на это ушло немало времени.

Разделенное на четыре части небесное светило, которое некогда было нашим Солнцем, опускалось на западе. Вращаясь, Земля вскоре вывела бы под обжигающие лучи свою другую сторону, и встали бы те же проблемы. Нужно было спешить. Я выбрал в качестве места назначения Кильгур, и космолет понесся к нему на скорости 3000 км/ч. Мы летели низко, и, несмотря на всю мощь нашего аппарата, пилотаж оказался делом не легким. В сумеречной зоне, которая перемещалась по мере того, как вращалась Земля, значительные и быстрые перепады температуры создавали постоянный циклон. Воздух испарялся, устремлялся к темной зоне, снова выпадал дождем, так что, чтобы преодолеть эту зону, мы вынуждены были подняться выше. Высоко над нами опустошали пространство невероятные смерчи. Наконец, оставив позади этот кошмарный пейзаж, мы заметили суперструктуры Кильгура. Бросив призыв по радио, я посадил космолет возле одних из ворот. Поставив корабль в ангар, мы спустились на нижний уровень.

Пусть я едва держался на ногах от усталости, я все же попросил ввести меня в курс ситуации. Мятеж фаталистов в очередной раз был подавлен, большинство текнов из числа сообщников Карноля схвачены. Я тотчас же запрыгнул в межгородскую трубу и на скорости 800 км/ч понесся в Хури-Хольдэ.

Рядом со зданием Совета, судя по всему, велись ожесточенные бои, и команды триллов все еще работали над разбором развалин и уборкой трупов. Фаталисты сражались с энергией отчаяния, и многие полуобуглившиеся тела по-прежнему держали в руках тяжелые пистолеты, являвшиеся их основным оружием.

Совет принял меня незамедлительно. Политическая обстановка прояснилась, однако космическая по-прежнему оставалась тревожной. Кельбик представил мне последние данные.

Земля и Венера теперь удалялись со скоростью, превосходящей скорость раскаленных газов Солнца. Во всяком случае, мы уже вышли за пределы зоны, которую эти газы могли бы достичь в ближайшем будущем. Однако расчеты показывали, что если мы немедленно не увеличим ускорение, то температура земной и венерианской почв под воздействием реакции тепла скоро превысит точку спекания глины. Это означало, что почва обеих планет на многие десятилетия станет непригодной для обработки. Геологи и геофизики, в свою очередь, полагали — и Рения мне это подтвердила, — что дальнейшее ускорение геокосмосов приведет к разрывам земной коры, которые могут оказаться катастрофическими. Для принятия решения у нас оставалось всего несколько часов. А пока мы очень осторожно увеличили мощность геокосмосов.

Заседание Совета вылилось в тревожную дискуссию. С одной стороны, нам грозило немедленное и трагическое растрескивание коры. С другой — более отдаленная, но не менее ужасная опасность полной стерилизации почвы обеих планет. Наших продовольственных запасов, синтетической продукции и продукции гидропонных ферм нынешнему населению хватило бы лет на пятнадцать. Но затем нам пришлось бы либо резко уменьшить численность этого населения — исход поистине трагический! — либо начать завоевывать и осваивать чужие планеты, при условии, что нам вообще удалось бы найти подходящие для жизни планеты за столь короткий промежуток времени. Оставалась, правда, возможность, что нам удастся изобрести какой-нибудь новый способ восстановления плодородия почвы.

Кельбик, Рения, Хани и сам я высказались за второй, менее рискованный вариант, и многие властители нас поддержали. Но большинство оказалось против, и было решено увеличить ускорение. Мы вернулись в контрольный зал. Прежде чем Рения ушла в свою геофизическую кабину, я успел шепнуть ей несколько слов. Она должна была предупредить меня, когда напряжение земной коры достигнет предела. Я прекращу ускорение и — к черту последствия! Кельбик, разумеется, был с нами заодно.

Я сел за пульт управления, заменив Сни. Nova Solis занимала на экранах большую часть неба, и, несмотря на светофильтры, блеск ее был почти нестерпим. Раскаленные газы давно достигли орбиты Юпитера, и огромная планета была теперь невидима, утонув в сиянии излучения или же превратившись в плазму. Из чистого любопытства, я попросил передать из обсерватории изображение Сатурна. Уже окутанный облаком светящегося газа, тот находился у самой границы зоны. Как я и предполагал, планета уже потеряла свои ледяные кольца.