Russell d. Jones - Выше головы! Том I

Пятый был обнаружен незадолго до начала сеанса СубПортации. Кирабо Когоут. Лейтенант Отдела Безопасности Южного Сектора. В Восточном бывал через день – помогал новичкам.

Он был похож на Нортонсона, разве что смуглее. Такой же обыкновенный, ничего из себя не представляющий. Последний из близких людей Генриха Нортонсона. Тот, кому он так настойчиво пытался дозвониться на «Флиппере» и позже, на борту «Рима».

Я уже не мог относиться к этой проблеме отстранённо. Дело стало личным. Я хотел поймать убийцу. Не ради абстрактных гуманистических целей. Не из-за Проф-Хоффа или репутации «ашек». Из-за Генриха Нортонсона. Для него.

– А что бы вы рекомендовали? – спросили из дальнего угла едальни.

Голос был высокий, звучный. Его обладательница соответствовала: пугающе прекрасное лицо. Я не заметил, как привстал, чтобы лучше её видеть. Серый с сиреневым администраторский комбо сидел на её спортивной фигуре идеально. Значок на груди свидетельствовал: «Квартер Западного Сектора».

– В каком смысле? – уточнил инспектор, поднимаясь со своего места.

– Как лучше – информировать «Тильду»? Или скрывать правду и врать?

Она продолжала сидеть. Не представилась. Забыла?

– Я не могу так сразу… – замялся он и повернулся к камраде Кетаки за поддержкой.

– Камрада Айрис Аямэ, – со вздохом пояснила та, – с первого голосования позиционирует себя как сторонница абсолютной гласности. Вы не обязаны отвечать на её реплики – они не имеют отношения к поиску решений.

– Ясно, – кивнул он, – но мне скрывать нечего. Я за сохранение тайны! – ответил он, повысив голос и обернувшись.

– Ваша тайна оплачивается кровью, – тут же парировала прекрасная Аямэ.

– Стрессовая ситуация на автономной станции стоит дороже, – вступила женщина, сидевшая за одним столом с Главой Станции. – И как директриса Восточного СПМ, – это предназначалось инспектору Хёугэну, – гарантирую при таком развитии событий как минимум слёзы.

– Спасибо, камрада Туччи, – кивнула Кетаки. – Давайте не будем углубляться в этот спор! Тем более, мы знаем его наизусть. По результатам последнего голосования, секретность сохраняется. Камрад Хёугэн, вы можете сообщить хотя бы примерный план своих действий? С чего вы собираетесь начать?

– С опроса свидетелей, – с готовностью отозвался он. – К этому надо приступить как можно скорее. Ночью изучу все детали. Завтра продолжу со свидетелями. Какая легенда у меня будет? Я же не могу…

– Сбор материала для учебного курса, – объяснил Ланглуа. – При поддержке Администрации.

– А… – Хёугэн вновь кивнул на меня, но взгляда не удостоил.

– Рэй станет моим личным помощником, – сказала Кетаки и улыбнулась мне. – Секретарём. Мы предполагаем, что это может спровоцировать того человека. Как вы считаете – это возможно?

– Да, пожалуй, – задумчиво кивнул инспектор Хёугэн.

– Открываю голосование, – повысив голос, объявила Глава Станции. – Кто за план с участием камрада Хёугэна? Решает подавляющее большинство. Спасибо. Кто за то, чтобы использовать Рэя? Решает подавляющее большинство. Благодарю. Заседание закончено.

– У вас здесь всегда так? – поинтересовался Хёугэн, глядя на чиновников, покидающих едальню. – Можно было обойтись видеоконференцией!

– Мы и обходимся, – с мягкой улыбкой отозвалась она. – Но сегодня утром «Рим» выполнил последний рейс. Многие приехали сюда по рабочим вопросам…

– Верно говорят, что на Периферии предпочитают личные встречи, – отметил инспектор. – Надо привыкать!

– Привыкайте, – камрада Кетаки кивнула ему. – Пойдём, – это было мне, и я послушно поднялся.

Оглянулся на Нортонсона. К нему подсел Ланглуа и директриса из СПМ, Туччи. В дверях я услышал её участливый вопрос: «Ну, как ты?» – и его монотонный ответ: «Я в норме. Как там Дейзи? Сегодня же приму у неё дела».

Далеко мы не ушли – Глава Станции завела меня в ближайшую дверь. Свет, включившийся при нашем появлении, озарил ряды квадратных столиков. Стены с тематическими панно в чёрно-белую клетку, со вздыбленными конями и коронами. Игровой зал. Пустой. Заброшенный? Кое-где доски были включены. Фигурки выстроились в ряд, готовые к бою. Неисправные доски… Но приглядевшись, я обнаружил, что шахматы были аналоговыми. Должно быть, ручная работа.

Рассмотреть диковинные столы я не успел. В зал заскочила молодая женщина с планками третьего ранга и передала Кетаки какой-то свёрток. А мне подарила пристальный взгляд – и скрылась.

– Держи!

Глава Станции бросила мне свёрток, я не сразу отреагировал, неловко схватил с краю – и он развернулся.

Взрослый комбо, серый с узкими сиреневыми вставками и белой оторочкой. Как у камрада Кетаки. И значок. Но если у неё был силуэт станции, у меня – знак служащих второго уровня, спутник. Ничего себе символ для секретаря!

– Он отлепляется? – Глава Станции указала на круглый предупреждающий знак на моей груди.

Я кивнул.

– Отлепи и раздевайся! – велела она.

Я не шелохнулся. Может, она забыла, чем мне грозит «попытка избавиться от». Или проверяла. Всё равно. Не хотел я играть в такую игру!

Вздохнув и возведя глаза к потолку, Кетаки подошла ко мне, подцепила верхний край предупреждающего знака и потянула, сделав шаг назад. Я остался стоять – и с громким «чпок!» клеймо было сорвано с моей груди.

Так просто! Я выдохнул, сделал поворот на сто восемьдесят градусов, подставил спину – и вскоре услышал второй «чпок».

– Раздевайся! – повторила Глава Станции.

Я стоял не шевелясь, молчал, смотрел на ближайшую доску. У каждой фигуры – сотни возможностей. Можно всё. Что не запрещено.

– Что-то не так?

Я попытался подобрать правильные слова. Как бы не обидеть её…

– Мне отвернуться? – догадалась Кетаки.

– Да, пожалуйста.

– Извини. Ты прав. Не буду тебя смущать!

– Спасибо! – пробормотал я и скосил глаза, чтобы удостовериться.

Вообще-то я попросил её отвернуться, потому что не хотел оскорбить. Всё-таки демонстрация гениталий разными людьми воспринимается по-разному. Мужчине можно полностью обнажиться перед женщиной, если предстоит секс или медосмотр, всё остальное – по ситуации. Пускай меня нельзя называть человеком, стопроцентная схожесть моего тела с мужским требует некоторой аккуратности.

Стыдливость тут ни при чём.

В первый год жизни мы с братьями усвоили обычай прикрываться. Вопроса «зачем» не возникало ровно до того дня, когда стало известно, что мы не люди. Потом мы узнали, как эти правила зародились и что они означают – и приняли их постольку, поскольку стремились влиться в человеческое общество. Это у андроидов Б-класса тела были упрощённые. «Ашки» были устроены иначе, и мы гордились своим отличием. Даже после «Кальвиса» нам разрешали прикрывать себя одеждой. Даже после вживления кнопки нас не лишали права на стыд.