Евгений Крипт - Зачем любить людей

– Бежим, легавые!

Надо мной нависла тень, и чей-то учтивый голос поинтересовался:

– Любезный, вы целы?

Я принял предложенную ладонь и поднялся, тупо уставившись в форму, с вышитыми золотым буквами «Патрульный». Всего числом их было около десятка, со служебными собаками, кобурами с пистолетами и прочей амуницией. Старший по званию, предложивший мне встать, критически оглядывал меня с причитаниями:

– Да уж, потрепали они тебя, сынок. Будешь выдвигать обвинения или лучше пойдёшь домой и примешь душ?

В горле сидели одни ругательства и обида. Представляя, как выгляжу, в изорванной и грязной рубахе, с фонарями под обоими глазам и потёках крови, я мрачно улыбнулся:

– Спасибо за помощь. Идите лучше преступников ловите, как вам положено.

Старшой, следуя условному рефлексу, козырнул и отрекомендовался:

– Тем и занимаемся, гражданин. С вашей стороны нет никаких претензий к нападавшим? Нет? Ну тогда это не наше дело. Всего доброго.

Я остался в гордом одиночестве и затоптался на месте, теперь уже жалея, что не попросил воды. У одного из ппсников, фляга болталась прямо на шее. Осмотрев своё тело, я обнаружил, что ни гематом, ни переломов нет. Ссадин куча. Синяков и тому подобных атрибутов масса, как при падении с игровой горки в детстве.

Как выяснилось, избиение по большей части разыгралось в моём напуганном воображении, чем в реальности. А мне уж показалось, что они меня мордовали до полусмерти. Морду конечно расквасили, но до свадьбы – заживёт. Мысль о свадьбе меня натолкнула на воспоминание о затворённом шкафу с телом в спальне, так что мои ноги заплелись, когда я стал передвигаться по направлению к дому. Нет, и ещё раз нет! Домой я не пойду! Переоденусь и забинтуюсь в другом месте. Квартира пусть попустует без моей персоналии.

Движение на трассе остановилось. Водители повылезали с транспорта, судача о последних новостях, светофор беспомощно мигал брошенному транспорту. На меня, похожего на вылезшего из могилы покойника – как то странно косились. Нашёлся весельчак, который пробибикал вслед. А унижения не заканчивались: перейдя через дорогу, в ноздри ударил заманчивый запах курицы-гриль, шипящей на вертеле. Стоило мне взглянуть на раскрашенное окошко торгового фургона, как живот взбрыкнул и содержимое моего желудка попёрло наружу.

Поперёк улицы, рисовался подстриженный муниципальными служащими газон, блестящий и в самом соку. Над цветочками поднимался жестяной щиток на ножке с надписью: «Не топтать.» Я совершил прямо обратное и потопал через него в глубину дворов, прикрывая ладонями рот. Там я нашёл игральную площадку с песочницей и опорожнился. Торопливо всё делал, без расстановочки… боялся что понабегут малыши с мамашами. На сей раз мне повезло, и я ограничился только строгим выговором самому себе.

Спешно закопав испражнения, я пополз к панельной многоэтажке, ничем не выделявшийся на фоне остальных. Перед глазами мелькали палисадники, трансформаторные будки, линии электропередачи… их отсчёт мог длиться часами и днями. Я видел всё то, что отталкивало Карну, о чём он заявляла мне чуть ли не каждый новый день. О том в каких трущобах мы живём, и насколько уже пришла пора сваливать в призрачное место под солнцем. До памятных событий, я даже думал взять у шефа отпуск, чтобы свозить девушку заграницу – дать насладиться и набраться сладких ощущений. Выгорело.

А кости болят… эти отморозки меня сильно избили. Глаза подались кровавой мутью, и я начал терять сознание. Мне очень некстати по маршруту попался грязный мусорный ящик. Разминуться с ним не получилось, я и так шёл, будто направляемый путеводной звездой или транспортным навигатором. Я задел его плечом и мусорный ящик на колёсах, ещё разгруженный, покатился восвояси. Еле устояв на ногах, я выслушал гневную тираду женщины с пластиковыми пакетами. Направлялась она судя по всему из супермаркета и напустила на себя самый разгневанный вид, как и любая хозяйка, не терпящая бардака:

– С утра налакался, скотина! Кто за тебя будет под ноги смотреть? Расплодилось бомжей и алкашей этих!

Отмахнувшись от поливаемых с брандспойт «комплиментов», я наперерез кинулся к ближайшему подъезду. Вроде он. Четвёртая парадная на кодовом замке. А нет, уже домофон поставили. В голове у меня была полная околесица, и я не мог попросить нужную мысль прийти мне на помощь. Какой мне нужен номер квартиры?

– Что?! Домой попасть не можешь? – Давешняя знакомая по ходу дела оказалась жительницей этого дома. Вот это незадача! Со смесью брезгливости и отвращения, она рассматривала моё разукрашенное после избиения лица, разодранную штанину и пыльные туфли. Похоже, она предположила, что я беспризорник, собравшийся зайти в подъезд с целью устроения какой-то каверзы. Здесь я поспешил её разуверить:

– Гражданка, откройте двери. По этому местожительству проживают друзья моей семьи.

Приспустив очки, к обильно напудренным щекам, она возразила:

– В нашем доме проживают приличные жители, так что убирайтесь, уважаемый. – Но увидев мой решительный взгляд, она всё же для приличия поинтересовалась:

– Вы к кому? – Ого. Раз задействовано такое обращение, значит я могу праздновать маленькую победу. Надев на лицо, самую что ни на есть милую улыбку из своего многочисленного арсенала, я сказал:

– К жрецу.

Неприязнь женщины смыло утренней росой. Она без особой искренности всплеснула руками и залепетала:

– Так вы к Камилу! Ой, здоровьичка ему желайте и передавайте привет от Саи. – Я тут же дал ей обещание, забыв о нём через секунду.

Вооружённая ключом, она поспешно раскрыла дверь подъезда и мы зашли в приятную прохладу, испорченную только запахам волглости, несущей из подвала и запахом кошачьего писсуарного творчества. В лифте, женщина нудно гудела, в унисон с наматывающимся тросом кабины. Лампочка под обрешёткой тускло мигала, на стенках понаприклеивали жвачек и я предположил, что дом запустили:

– Как давно, жрец не выходил из своей квартиры?

Женщина потёрла лоб над которым колыхалась высокая причёска, а потом вздохнула:

– Да уже неделю, как не видели. Может и уехал куда-нибудь, а может со здоровьем нелады… эх. Его внук портит ему жизнь. Родители в другом городе работают изо всех сил, а дедушка с ним просиживает. Старается его сделать хорошим человеком, а без толку. Горбатого могила исправит!

Я даже сочувственно покивал. Лифт доехал до её этажа, и отщелкнул. Напоследок, пожелав мне хорошего дня, она наконец-то исчезла. Я остался наедине с собственными ощущениями позора и принижения. Старая кошёлка приняла меня за бомжа, и поделом. Выгляжу и вправду ни к чёрту; когда была возможность убежать от отморозков, надо было не стоять на месте, полагаясь на авось. Фарт – субстанция абстрактная. Он или есть, или ты получаешь сюрпризы на каждом шагу. Причём, самого неутешительного свойства.