Евгений Крипт - Зачем любить людей

Проснулся я тем же утром, с головой, расколотой жестоким бодуном и мешками под глазами, как в бытность студенческих попоек. Отлаженные на летнее время часы показывали четверть девятого; духота стояла невменяемая, и я обливаясь потом, думал сгонять к бутылкам с очищенной водой, за неимением рассола. Взгляд рефлективно упал на сжатый калач на диване, с выглядывавшей головой Карны. Воспоминания возвращались, и одно болезненней другого.

Прогулка, похищение, затем побег и смерть моей девушки. Я застонал, на душе скребли крысы и кошки в едином тандеме и о, случай! Я впервые тупо не знал, куда кинуться. Косяков куча, а как их исправлять я не знал… и Карна. Беззащитный, маленький комочек юного создания. Зачем же она с собой так поступила? Ядом траванулась или таблеток наглоталась? Во мне очнулась сопливость художника, и я ещё с пару десятков секунд с нежностью косился на свою девушку и любовницу. Мерещилось, что ещё немного, и её ресницы затрепещут, а она сама улыбнётся солнечным лучам и моей персоне… я готов был поверить в слащавые мелодрамы для домохозяек – только бы подобное произошло. Увы, свалившееся на меня было куда брутальней и прозаичней.

Тем не менее, я нашёл в себе силы провести утренний марафет: выдавить остатки из тюбика с пастой на мои желтоватые зубы и как следует умыться. Гигиена не гигиена, а привести себя в порядок надо! Голова гудела, как включённая соковыжималка. Только теперь до меня дошёл весь абсурд случившегося и я раздвоился; одна половина умоляла, чтоб я хватал шмотки, документы и сваливал, а вторая рассудительно просила разобраться в происходящем. Победила золотая середина.

Это было не в моих правилах, но я решил поутру выпить ещё грамм сто пятьдесят и запланированное с успехом выполнил. Ухх, как доктор прописал! Я бодро вломился в гостиную, спотыкнувшись об вазу с искусственными цветами и нагло сдёрнул с любимой одеяло.

Она была одета в тот же наряд, в котором фланировала со мной на прогулке. Насторожила другая деталь: босоножки, были не то что не скинуты, а даже наоборот плотно обмотаны вокруг задника. Карна никогда бы не гуляла по квартире в обуви, даже если бы задумала заговор по умерщвлению клуба анонимных алкоголиков. Значит, это был не суицид – облегчённо констатировал я, не зная радоваться или начинать сходить с ума по-настоящему. Конечно без заключений судмедэксперта, подряжаться утверждать на голых предположениях… по крайней мере несуразно. А что же, блядь, делать?!

У неё врагов не было. Пробежавшись по списку предполагаемых налётчиков – я сделал вот такой вывод. Ну разве что если не считать, ораву идиотских подруг, вопящих про косметику и маникюр, и втайне ненавидящих всё живое. Я по работе в последнее время не сталкивался с такими уж явными бандитами, которые без предупреждения могли убить невинную девчушку. Так что эту версию можно смело отмести. А что если… мысль конечно, ни в какие ворота не укладывалась, но, отчищая зёрна от плёвел, поневоле находишь то самое зерно.

Мои похитители решили не ввязываться в погоню в людных местах, а преспокойно возвратились в исходную точку и повязали ни в чём не подозревающую Карну с последующим её выдворением из мира живых. А подбрасывание в квартиру трупа, можно расценивать, как предупреж… нет, прямой вызов мне. Мол, помним и достанем тебя из под земли.

Гротескно звучало, если честно, но в сравнении с выдвинутой версией с подругами, всё было не так плохо. Вот дерьмо! И подать заявление в органы я не мог. Рисковать шеей, зная что мои похитители могут всё-таки оказаться легавыми – крайне нелогично. Зато меня осенило нужное решение.

Замотав её тело в несколько слоёв простыней и наволочек, я приподнял Карну, зная что она весит легче пёрышка. Платяных шкафов с кодовыми замками я не приобретал, но вот шкаф-купе в спальной подходил, как можно лучше. Я положил замотанный свёрток на двуспальной постели и отвёрткой отвинтил гайки в шкафу, скреплявшие нижние полки. Мой дед, работавший слесарем, научил управляться с такими вещами. В образовавшееся пространство я засунул Карну и плотно затворил выдвижные двери. Опечатать я конечно их не мог, но после щелчка замок принялся сторожить тело.

Потом я пошипел утюгом, выгладился и на скорую руку перекусил снеками, заливаясь молоком из пакета. В фланелевой рубашке, лёгких брюках и туфлях-лоферах я вышел из подъезда, поприветствовав всех бабок, караулящих на скамейке. Безмятежный искренний, я наверное, их очаровал.

Сеть интриг, плетущаяся бодрыми бабушками, опустилась карающим мечом на чужие головы. Я же вышел сухим, как тальк спортсмена. Я не хотел давать лишний повод для подозрений. Если поползут слухи, то тогда можно хорошенько залететь, а на зону меня не тянуло. Повторяю, я не верил, что дело об убийстве обставят в мою пользу, даже при условии моей невиновности. Слишком много переменных задействовалось в этой партии.

Помощь за которой я спешил, представлялась ну очень экзотической! Конечно не шаманы с бубнами или знахарки с родословной, как у собак с выставок, но тоже по колориту. А жила эта помощь, буквально в квартале от меня, так что пешая прогулка не вызвала бы ни у кого подозрений. Ну вышел тип прогуляться воскресным утром, воздухом подышать, пока жара не сгустилась до белого каления. По-моему всё натурально и без переигрывания.

Почему то мне вспомнился вчерашний таксист, так и не дождавшийся обещанного вознаграждения. Конечно, он хам, и к тому же хам вооружённый и угрожающий. От представления того, как он безуспешно сидел долгие часы в салоне, я злорадно улыбнулся. Конечно, повод для ехидства на троечку, но хоть что-то. В воспоминаниях снова стали фигурировать стеклянные пустышки глаз Карны, её алебастровая кожа и меня повело.

Мне совсем херово стало, но здесь спасительным гонгом зазвенел рингтон, оповещавший что мне на смартфон пришло сообщение. Так так, посмотрим! Я защёлкал клавиатурой, войдя в тень павильона оживлённого утреннего базара. На каркасе крыши белела вывеска с надписью: «Рынок». Ряды магазинов, обитых вагонкой быстро заполнялись мелкими частными предпринимателями, или в моём варианте: лавочниками.

В некоторых квинтатах запрещена торговля, только если она не монополизирована властью и не проводится с точки зрения плановой экономики. Альвы, к примеру, пошли дальше, и принципами деятельности их обособленного квинтата являлась кооперация между своими и взаимовыручка. То есть они создали закрытый клуб для своих, такое себе комьюнити, действующее по принципу: сам выращиваю, строю, делаю – между своими же делю. Всё это было не лишено логики, потому как территория и население Алитиэна маленькие и связывалось последнее родственными связями в десятых, а то в двадцатых коленах. При том, они помнили своих предков досконально, получше любого архива. Так у них всё продолжалось до войны. Курс лекций по истории экономики не прошёл мимо моих ушей.