Артем Истомин - Стражи Арктиды

– Ей плохо, – бросился к Алку, – я ухожу… Пусть берут меня наши тупые держиморды, авось как-то вывернусь. Пусть снимает защиту, ухожу!

– Вот именно, авось… – отмахнулся Алк. – Натка ясновидящая, она думает. Не мешай. Заткнись и сам думай. И молись, чтобы она вышла на информационный поток…

– Карамышев, – вскоре позвала Натка упавшим голосом. – Сядь, не мельтеши, и ты, Алк… Дмитрий, тебе действительно нужно попасть на Кольский… Недаром рвешься, еще ни о чем не соображая. Ты расскажешь и напишешь люду о нас. Читал братьев Стругацких «Трудно быть богом»?

– Читал. По юности очень был под впечатлением, а позже, стремясь вновь пережить это впечатление, начал читать, но словно меня что-то притормозило, читал без эмоций, не впечатляло. Стал старше, да?

– Нет, не поэтому. Ты близко к сердцу принимаешь несправедливость в своей стране, выпячивание и безответственность одних и бесправие других. Начал соображать, что трудно быть богом не на какой-то малоизвестной феодальной и чужой планете, а мучительно быть богом в своей собственной стране. Я и Алк телепатически закрепим в твоей головке память о нашей жизни, о том, как трудно россам Арктиды и Даарии в стране своих потомков, России. Мы, Карамышев, не боги – Стражи. И ты напишешь книгу-исповедь о том, как трудно быть Стражем в России. Возможно, кто-то прочтет и улыбнется наивности автора, а другой – ужаснется, третий задумается, четвертый не смолчит…

– А что тебе мешает закрепить мне эту память сейчас?

– Ты сам и мешаешь. Если телепатически переинформировать тебя сейчас, через неделю все забудешь. Надолго, а то и навсегда переинформировать тебя можно лишь при пережитом тобой эмоциональном стрессе. Ты рвешься, сам не понимая почему, на Кольский. Да, пожалуйста! Дима, у нас, еще много тысяч лет назад на святой земле Даарии, на самой точке сегодняшнего земного Северного полюса жили развитые счастливые люди, которым техника была не нужна. Это после прецессии – сдвиг – остатки нашей родины покрылись льдом. Мы растили самих себя… И ты себя расти, Карамышев. Ну? Когда узнаешь, как преодолевал себя Алк, тебе станет стыдно. Вот и вся суть: тебе еще может быть стыдно, но ведь все упорней рядом взрастает людская масса, которым не стыдно. Они потеряны для будущего, хотя с первого взгляда кажется, что будущее, особенно материальное, за ними. Но жизнь после смерти только начинается, и там нет материальной идеологемы Нет!

– Ладно, выпускай меня…

– Вот прямо сейчас и выпущу. И при этом, учти, убью двух зайцев…

– Да вижу я твоего «зайца». У зайчишки кровь взбурлила?

– Взбурлила, Дима. Скоро нам будет не до этого… Ты даже не представляешь, в какой мы оказались западне. В Мурманске окажемся раньше тебя, по прибытии зови меня…

Открыто вышел из подъезда и сразу направился к «форду», в котором «дежурили» его бывшие сослуживцы. Старший лейтенант Гамов и лейтенант Лена Тарасенко. Потешала растерянность оперов, когда он уселся на заднем сиденье.

– Приказано разоружить тебя, – вдруг выхватила «ПМ» Леночка, – при оказании сопротивления – на поражение!

– Дима, – просительно произнес Гамов, – отдай ей свой «вальтер», – и не очень уверенно, но приподнял короткоствольный «АКСУ».

– Быстро же вас переинформатировал Михеев. – И, хмыкнув, с покорным видом вытащил из-за пояса пистолет с глушителем. – Возьмите, мадам…

Леночка, самодовольно растянув тонкие губы в усмешке, протянула руку… Вот не надо было ей так усмехаться.

Мгновенным рывком вырвал автомат у старшего лейтенанта, при этом поневоле локтем ударил Леночку в рожицу. Мало того, при резком движении к себе автоматным «рожком» угодил женщине в грудь. Та даже не успела вскрикнуть – отключилась. Бросил автомат и «ПМ» рядом на сиденье.

– Павлик, – спокойно обратился к Гамову, – сам выйдешь или… знаешь ведь…

– Я так и знал, – обреченно вздохнул тот. – Вот же дура! – покосил глазом на Леночку, у которой сочилась кровь из губ и носа.

– Забирай ее… И не переживай, я сейчас предстану перед Михеевым. Извини, не смог стерпеть… Помнишь, как эта мокрощелка заявляла о слабохарактерном руководителе полковнике Гриневе? Выматывайтесь!

– Не ходи к Михееву, – приоткрыл Гамов дверцу, – замучил отчетами, построит и напоминает о тебе, мол, каким не должен быть офицер полиции новой формации. Дни негодяя Карамышева сочтены.

Через минуты три подкатил к отделению. Прихватив автомат и «ПМ», вышел. Менты, точившие лясы на перекуре, замерли, расступились.

«Идиот, зачем я сюда пришел на растерзание? К „браткам“ было бы проще и надежней, вмиг другой паспорт сообразили бы. Послушал эту, закосившую в трансе, ясновидящую, а что она может понимать в нашей жизни».

Вошел, в дежурке – Федор Максимович, майор, одногодок с Гриневым. Повезло…

– Федор, – распахнул дверцу, – иду на эшафот. Так надо. Просьба у меня: припрячь мой «вальтер». И никому ни под каким предлогом не признавайся, что он у тебя.

– А это? – кивнул на автомат.

– Гамов с Леночкой решили меня разоружить.

– Давай свой именной, все будет нормально.

Когда ввалился с автоматом и пистолетом к Михееву – тот сжался весь, покрылся смертной желтизной и… глаза. Глаза жалкие, испуганные.

– Оружие, – бросил на стол, – Гамова и Тарасенко. Так получилось. Говорят, по вашему приказу меня – на поражение. Как вы могли так опростоволоситься, Юрий Карлович? Они же по вашему приказу могли меня грохнуть и сорвать операцию государственной важности. Максимова и вас после этого сгноили бы. А я вот перед вами, сам пришел, на ваше счастье живой и невредимый, и готов под вашим чутким руководством к дальнейшей опасной и сверхответственной службе.

Михеев тихо вздохнул, щеки порозовели, глаза вспыхнули строгостью.

– «Вальтер» – на стол!

– Никак нет, господин начальник. И рад бы выполнить ваш приказ, но… инопланетный гибон забрал. Говорит, в моей коллекции нет такого дерьма. А у самого лучемет… Да за один такой компактный лучемет, за срыв операции вас, Юрий Карлович, подвесят за яйца, будут вырывать по волоску и прижигать золотой зажигалкой с выгравированными рунами.

– Все базланишь, Карамышев? – И вскочил, направил пистолет. – Под стволом – в камеру! Лично отведу. И разберемся, что за операция…

– Настоятельно рекомендую… Мне руки поднять вверх или за спину? Но учтите, в вверенном вам отделении в любой момент может возникнуть неуравновешенный космостраж, который разнес известный вам коттедж с надлежащей охраной, а от отделения и от вас, полковник, останется одно испарение.

– Карамышев, ты гонишь или действительно может явиться?

– Лучше, Юрий Карлович, вы предупредили бы генерала Максимова. К нему было явилась девчушка… Камни в почках – это просто тьфу.