Людмила Миловацкая - Принявшие Дар

Впереди показалось здание высотки на Котельнической – считай, приехали.

– Данька! – с визгом бросилась на шею брату Ольга. – Какой же ты молодчина! Сдержал обещание, приехал вовремя. Для мамы это лучший подарок.

– Дэничка! – выбежала на шум Светлана Александровна. – Я уже и надеяться перестала. Пойдем скорее, все уже давно собрались, – со счастливыми слезами на глазах целовала она сына.

За празднично накрытым столом сидели друзья семьи – сегодня была годовщина родительской свадьбы. Его появление встретили громкими возгласами:

– О! Сокольничек прилетел! Дэнька, давай сюда!

– Молодец, внучек, уважил родителей, – пытался встать из-за стола дед, запутался в длинных фалдах скатерти и плюхнулся назад. – Эх, чтоб тебя! – от нетерпения и досады на свою немощь у него затряслись руки. – Да что у вас за мебель такая, нормальному человеку ни стать ни сесть! – его голос тонул в общем возбужденном гуле голосов.

– Мы ведь тебя еще не успели поздравить с победой! Так держать! Садись сюда, рассказывай! – тянулись с объятиями гости. На разгоряченных лицах широкие улыбки, блестящие глаза, по всему видно – гуляли давно и с размахом. «Умеет матушка устраивать праздники!»

Данила помог деду выбраться из-за стола, крепко обнял его. Похлопывая по худенькой спине, приговаривал:

– Дед, ты полегче, ручищи-то как железо!

– Есть, есть еще силушка в жилушках, – от радости и волнения Александр Иванович покраснел так, что у него выступили слезы.

Зная о его нежной привязанности к внуку, гости привычно подтрунивали:

– Ну вот! Встретились друзья-товарищи! Дождался дед своего Данилушку! Ишь, какое знатное имя придумал для своего любимчика!

– Имя – что надо! – радостно отшучивался дед. – Сами посудите: он у нас Дэниел и Даниил, и Даниель, и Даня, а друзья еще называют его Соколом, Данилой-мастером и просто мастером. Не всякий таким богатым имечком может похвастаться!

– Да отлепитесь вы друг от друга, наговоритесь еще, – суетилась вокруг отца Светлана Александровна. – Садись, пап, покушай. Ты ведь толком ничего не ел.

– Не хотел и не ел. А вот сейчас выпью рюмочку и поем в свое удовольствие. Так-то, – довольный дед с достоинством уселся на свое место и придирчиво оглядел стол: – Ты мне салатов не накладывай, давай картошечки, и что там у тебя из горячего. – Александр Иванович хорошо знал: дочь любит его, жалеет. Вредничал больше для порядка, чтобы чувствовалась в доме мужская рука.

«Зять человек хороший, да больно мягкотелый», – привычно обратился он мыслями к своей жене. Покинула она его уже больше двадцати лет назад еще молодой. Умерла, так и не родив ему желанного сына.

«Дочке с ним хорошо», – возразила Маруся. Александр Иванович даже удивился – жена и в земной жизни спорила с ним редко.

«Может, рядом с таким женщине и удобно, но все равно – неправильно, – не согласился он. – В доме должен быть настоящий мужчина. А с этого, интеллигента бородатого, нечего и взять, да и родители у него такие же чудаки, хотя, конечно, люди неплохие – образованные, смирные. Откуда у них только фамилия такая знаменитая – Соколовы? Или предки были боевыми, а уж потом род поизмельчал? Хорошо, что Дэнька не в их породу! Нет! Мужик и по стати, и по характеру. С ним Светлане повезло».

Жена молча согласилась.

Александр Иванович незаметно для всех погладил жесткими пальцами руку дочери, сказал мягко:

– Не сыпь много картошки! И сама посиди, поешь – вся избегалась! Пусть Ольга похозяйничает.

Светлана Александровна села так, чтобы сын всегда был в поле ее зрения. Она ловила каждое его слово, каждый взгляд, каждый жест. Ей нравилось, когда в доме много людей, но сегодня, как никогда, хотелось, чтобы все поскорее ушли, и она осталась бы с сыном наедине.

Даниил, хорошо понимая состояние матери, несколько раз подходил к ней, целовал руки, пытался поговорить. Но куда там! Тотчас же к ним кто-нибудь подсаживался, начинал его тормошить, расспрашивать, рассказывать о своем. Светлана Александровна только вздыхала.

– Дэнь, иди сюда, у нас здесь мальчишник, – позвал сына Сергей Николаевич. В маленькой комнате собрались его товарищи по бывшей сборной – все они в свое время занимались легкой атлетикой. Пятеро верных друзей уютно расположились на небольшом диване. В центре, как всегда, с гитарой в руках, Вячеслав.

– Эх, Данька, счастливый ты! Стать чемпионом мира – с ума сойти! Рады за тебя, будто сами завоевали золото.

– Молодцом, Сокольничек! Мы столько лет пахали на королеву спорта, а не сподобились такой чести. И все равно считаем, нам повезло – узнали, что такое большой спорт, вдоволь напились этой сладкой отравушки, – продолжил Константин. – Вот, вроде бы, и труд каторжный, и дикое напряжение перед соревнованиями, и травмы, и обиды… А сейчас вспоминается только хорошее – гимн, поднимающийся на флагштоке флаг, комок в горле. Кажется, это были лучшие годы в нашей жизни.

– Радость, столько радости… кажется, конца ей не будет, – добавляет отец.

– Ну да, девчонки, и все такое… – мечтательно произнес Олег, потирая лысину. – Помните, как тогда говорили: кто оденет «Адидас», тому любая… в общем, на все сил хватало, – остановил он себя, взглянув на Даню. Все невесело рассмеялись.

– Да если бы твоему отцу Валька Игнатьев на соревновании не порвал ахиллу, быть бы ему чемпионом!

– Ну, не нарочно же он наступил шиповкой на ногу! Что теперь вспоминать! – вздохнул Сергей Николаевич. – Слав, давай нашу.

Вячеслав взял несколько энергичных аккордов – все встали, обнялись и негромко начали:

– Спорт – это жизнь, целая жизнь!..

Исполнение этой песни в доме стало уже ритуалом. Сколько бы раз друзья ни собирались вместе, всегда пели ее вот так: сдавленными голосами, со слезами на глазах. В такие моменты отец и его товарищами казались Даниле мальчишками, он чувствовал себя едва ли не старше их. Как и в прежние времена, жизнь в большом спорте требовала самоотречения, подчинения всех своих интересов только одному – стать лучшим из лучших. Жестокая и прекрасная, часто несправедливая, заполненная тяжелым трудом, победами, поражениями, она постоянно требовала огромного выброса адреналина, захватывала почище любого наркотика.

За двадцать лет многое что изменилось, для романтики осталось не так уж много места. Большой спорт сейчас – это прежде всего большие деньги.

И все же: «Спорт – это жизнь, целая жизнь! – подхватил Даниил. – И даже немного больше!»

Друзья на минуту разомкнули руки и, обхватив плечи Дэна, включили его в свой круг.

Услышав знакомые слова песни, Светлана Александровна переглянулась с дочерью: как правило, ее пели уже «под занавес». Действительно, очень скоро мужчины с тихими, размягченными лицами вышли к столу. Поговорив еще о том о сем, выпили на посошок, засобирались и стали потихоньку расходиться.