Людмила Миловацкая - Принявшие Дар

Проводив гостей, Даня с матерью вышли на балкон. Над городом снова нависли тяжелые тучи, но было почти светло – что значит июнь.

– Помнишь, ты в детстве любил смотреть, как здесь в дни парадов шла военная техника? – улыбнулась Светлана Александровна. Вгляделась в его лицо и забеспокоилась: – Сынок, очень устал? Мне кажется, ты похудел, вон тени какие под глазами!

– Да что ты, мамуль! Набрал полтора килограмма, придется сбрасывать. Подустал конечно, но ничего. Скину экзамены и буду отсыпаться.

– На даче? – вопрос прозвучал как утверждение.

– Конечно, на даче, – успокоил ее Данила. Не стоило сейчас маме говорить о своих планах.

– Душно-то как! Ночью, наверное, опять будет гроза. Ну, ступай спать, – попыталась твердо сказать Светлана Александровна. Но было ясно, как ей не хочется отпускать от себя сына. Как хорошо они знали друг друга!

– Давай еще немного постоим.

Даниил привычно поцеловал ее волосы у виска. Облокотившись на балконные перила, они молча смотрели на ночной город. То тут, то там вспыхивали зарницы, и тогда на фоне оранжеватого неба отчетливо виднелся силуэт кремлевских башен. Спать улеглись далеко за полночь.

У Маргарет сегодня было как никогда много пациентов. И хотя детей на прием записывали заранее, в небольшом холле собралась очередь. Мэген работала в этой небольшой клинике больше десяти лет. Она обожала свою работу. Мечтала стать детским врачом еще в школе, последовательно прошла все ступени подготовки к профессии – колледж, университет, ординатура.

Работа ее никогда не утомляла. Маргарет любила детей и с неизменным интересом принимала каждого ребенка.

Порой в маленьком, двух-пятилетнем мальчугане или девочке она ощущала силу духа взрослого человека. Чувствуя и уважая индивидуальность каждого ребенка, Мэг всегда считалась с характером и привычками своих пациентов.

Дети отвечали ей тем же. Даже если кто-то из них за дверями кабинета капризничал, увидев ее, переставал плакать. Их дальнейшее общение проходило в обстановке взаимопонимания и взаимоуважения.

Глядя на них, Мэген часто вспоминала строки из стихов своего любимого русского поэта Александра Блока: «…мудрые, как дети». Маргарет читала его в подлиннике, без перевода. Любовь к Блоку привил ей отец Грегори Уинксли, профессор филологии. Его коньком была русская поэзия конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Отец никогда не настаивал, чтобы Мэгги изучала этот язык, но ей нравилось толкаться среди студентов, изучающих русский. Вместе с ними она слушала привезенные из России записи песен и стихов, пыталась читать русские книжки.

За последнее время в Калифорнии появилось много выходцев из бывшего Союза. Они охотно приводили своих детей к хорошему педиатру, к тому же говорящему на их языке. Вот и сейчас на приеме русскоговорящая семья. Родители изъясняются больше жестами, зато дочка пытается говорить по-английски – дети всегда быстрее адаптируются к новой среде. Мама вопрошающе смотрит на врача.

– Ну вот, теперь все в полном порядке, – с улыбкой обращается к ней Мэген.

– А мороженое можно есть? – серьезно спрашивает девочка.

– Нужно, – также серьезно отвечает Маргарет.

Все облегченно рассмеялись, посетители покинули кабинет, но тотчас же в дверь просунулся смуглый с веселыми карими глазами мужчина.

– Мы очень признательны вам за помощь и внимание. В знак искренней благодарности позвольте преподнести этот скромный сувенир, – он достал из пакета большую бутылку в соломенном чехле.

– Нет-нет, – Мэг категорическим голосом и жестом попыталась отказаться от подарка. – Я почти не пью вина.

– Ай, дорогая, зачем так говоришь! Такого вина ты никогда не пробовала! Сейчас его могут делать только несколько человек в Сванетии. Умрут они – и все, одним чудом на земле будет меньше! Старикам некому передать свои секреты: молодые не хотят жить в горах. Все торопятся жить, все хотят иметь сразу много денег. А такое вино не терпит спешки. У него своя особенность, секрет, можно сказать. Выпьешь, красавица, сама все поймешь, вспомнишь меня – благодарить будешь!

– Спасибо, но я не могу принять вино, – нетерпеливо перебила его Мэген, беря трубку зазвонившего телефона. Настойчивый посетитель, заговорщически подмигнув медсестре, поставил бутылку на стол и тихонько выскользнул за дверь.

– Уф, думала, сегодняшний день никогда не закончится, – устало откинувшись на стул и обмахиваясь журналом, произнесла Рэчил, медсестра. – Смотри-ка, этот русский папаша оставил-таки тебе свое вино.

– Это была грузинская семья. От их подарков просто невозможно отказаться. Тебя подвезти?

– Нет, спасибо. За мной должен заехать Дональд, – Рэчил подошла к окну и помахала рукой. – Бедняга! Стоит на своем месте, на таком солнцепеке. Отсюда видно: весь мокрый от жары. Взгляни на него: сияет, как медная пуговица, не налюбуется на свою новую игрушку. Если бы он тратил на меня столько времени, сколько тратит на свой мотоцикл!

– Да ладно тебе прибедняться. Куда вы собираетесь? На пляж?

– Нет, прямо отсюда поедем к его приятелям: у них шикарный дом на побережье.

– Счастливые! А мне все выходные придется проторчать дома – у Ника в понедельник самый ответственный экзамен.

– На каком он курсе?

– Уже на третьем.

– Здорово! Не успеем оглянуться, Николас тоже станет врачом. Он ведь учится в том же университете, что и ты?

– Да, сам так захотел, я на него не давила. Ну что, на свободу?

После прохладного кабинета уличная жара показалась особенно нестерпимой. Вот уже пятый день она истязала жителей города: столбик термометра не опускался ниже +35 °С. Включив кондиционер, Мэгги постояла несколько минут в теньке: дожидалась, когда воздух в раскаленной на солнце машине не станет чуть прохладней.

Ехать по улицам, запруженным машинами, было мукой. Естественно, вечер, пятница – все старались улизнуть из задыхающегося от жары города. Над асфальтом поднималось марево раскаленного воздуха. Казалось, что только стоящие по обеим сторонам дороги пальмы радуются неистовому солнцу. Протянув свои растопыренные зеленые лапы, они были похожи на красивых девушек-африканок, которым любая жара нипочем – только ярче солнечные блики на глянцевой коже и в антрацитовых глазах. Приходилось не столько ехать, сколько стоять в бесконечных заторах.

Стоя в очередной пробке, Маргарет позвонила по мобильному сыну, предупредила, что задерживается. Услышав мягкий, тихий голос Ника, немного успокоилась и улыбнулась про себя: у нее вырос хороший мальчик. Взглянула на его фотографию, вставленную на передней панели кабины. Вздохнула: до чего похож на своего отца! Те же светлые волосы, легкая стройная фигура, та же манера общения, обаятельная улыбка. Всем этим когда-то покорил ее Марк.