Владимир Левендорский - SWRRF. 20?? Воспоминания из будущего. Книга вторая

Ресторанчики, рассчитанные на не шибко богатых, «демократичных» клиентов, стали незаметно один за другим закрываться. Продукты стали стремительно дорожать. Приходилось поднимать цены, и они становились «неподъёмными» для обычной клиентуры. Да и этим людям всё более становилось не до ресторанов. Многие уезжали из Города… У ресторанов «покруче» скоро дела тоже стали идти всё хуже и хуже. «Солидная клиентура» – богатые, влиятельные бизнесмены, топ-менеджеры солидных фирм, высокооплачиваемая богемная тусовка, – стали приезжать всё реже. Большую часть клиентов стали составлять криминальные «авторитеты» разного пошиба с многочисленной охраной. Они всё чаще начинали «быковать». Драки всё чаще стали переходить в перестрелки. Это окончательно отпугнуло «приличную публику». Богатые, «понтовые» рестораны тоже стали закрываться один за другим…

Тихо-незаметно умер и рынок в городке, совсем недавно такой шумный и многолюдный, куда приезжали «затариваться» из многих, порой очень отдалённых, районов Города.

Конечно, «крышевание» ресторанов, рынка и прочей торговли в городке было не самой главной статьёй доходов Лаврентича. Большую часть дохода обеспечивала, понятное дело, наркоторговля. И главным рынком сбыта был всё тот же «спальный» район, примыкавший к городку с востока. Там давно уже стали появляться проблемы с оплатой за «товар». Она какое-то время компенсировалась ростом продаж: всё больше людей там «подсаживались на наркоту». Но когда «подсели» почти все, кто ещё остался жить в этом районе, – проблема платы за «товар» стала тоже очень острой. И тут Лаврентича «кинули». По-крупному и самым наглым образом.

Не трудно было догадаться, что ожидало полицейских района после закрытия в нём всех полицейских участков. Дело было не столько в том, что им, их семьям переставали платить жалования, и не в том, что они переставали получать «дань» за «крышевание» ещё сохранявшихся в районе магазинчиков и иных коммерческих заведений, и даже не в том, что они переставали получать свою долю от наркодилеров (а это, понятное дело, было их главной статьёй доходов). Дело в том, что им всем грозила неминуемая смерть, в лучшем случае быстрая и безболезненная. Потому что, платить то им платили, но при этом презирали и ненавидели. И сейчас все их «подопечные» с нетерпением ждали момента, когда они с наслаждением «за всё рассчитаются».

Все прекрасно отдавали себе в этом отчёт. Ещё за три месяца до официального закрытия полицейских участков – когда объявили об этом решении, – всё районное полицейское руководство, начиная от начальника и его заместителей, кончая руководителями отделов и служб, постепенно перестали появляться в районе. Их семьи давно уже жили в пока ещё вполне безопасном центре Города, а сюда – в район, – они и раньше-то приезжали не чаще раза в неделю, чтобы получить свою «долю» и моральное удовлетворение, устроив «нагоняй» своим подчинённым. Постепенно растворился почти весь офицерский состав. Остались только несколько совсем зелёных лейтенантиков, с пару десятков сержантов и рядовой состав – все те, кто не успел насобирать достаточно, что «сдёрнуть» из района.

Скоро на произвол судьбы были оставлены участки и опорные пункты во всех микрорайонах. Оставшиеся полицейские усиленно укрепляли и готовили к обороне давно обнесённые общей системой зашиты районный отдел и находившийся рядом жилой комплекс, в котором уже много лет жили все полицейские района. Но сколько можно будет продержаться в этой осаде? Все со страхом ждали, что же будет дальше? … И тут – как часто бывает в кризисных ситуациях, – «из гущи народных масс» неожиданно появился лидер, пообещавший «всё уладить».

Лидер-спаситель оказался самым молодым полицейским из всех, работавших в том райотделе. Ему было лет двадцать с небольшим. И работал-то он там не больше двух лет. То, что он здесь оказался и, главное, «задержался», само по себе было удивительным. Район давно уже считался «бесперспективным» и вообще «гиблым местом». Пополнений сюда не присылали уже «сто лет». Более того, штаты постоянно сокращали. Старшие офицеры жили надеждой, что где-нибудь, в более приличном районе откроется вакансия и его туда переведут (пусть даже с небольшим понижением в должности). Остальные мечтали об одном – успеть дослужиться до пенсии. И вот некоторые из них дождались этого счастливого дня. Причём сразу человек шесть или семь. Когда-то лет за двадцать до этого они пришли в полицию все вместе после армейской службы. То ли поверили обещаниям «золотых гор» проводившейся тогда «программы модернизации и обновления», то ли просто позарились на приличные по тем временам заработки, не найдя более оплачиваемой работы, – но прошло всего несколько лет, и они в душе проклинали это своё решение. А деваться уже было некуда.

Как только они оформили все документы по выходу на пенсию, все тут же вместе с жёнами (дети уехали давно) скрылись в неизвестном направлении, невзирая на уговоры «послужить ещё пару лет». Пришлось в кои веки срочно присылать пополнение. Прислали, правда, всего троих. Совсем ещё пацанов после полугодовых учебных курсов рядового состава полиции, на которые с большим трудом удавалось хоть кого-то набирать, несмотря на повальную безработицу: все предпочитали жизнь на пособие. Не прошло и месяца, как двое из них исчезли. Но один остался. И первое время местное полицейское начальство не могло на него нарадоваться. Парень был сильный, прекрасно тренированный, в совершенстве владел всеми видами оружия, был очень организованным и исполнительным. Получит задание – вытянется в струнку, «есть», «так точно»; в положенный срок докладывает: «задание выполнено». Немного, правда, пугали глаза – пустые, «стеклянные», – которые, казалось, смотрели сквозь тебя. Но в глаза рядового патрульного не очень-то было принято заглядывать, а если такое случайно и происходило, то этой ерунде не придавали значения и тут же старались забыть возникшее неприятное ощущение.

Но с сослуживцами у него отношения сразу не сложились. Попытки разных там «приколов», «посвящений», которые все поначалу судорожно стали вспоминать (пополнений-то давно не было), заранее предвкушая удовольствие от давно забытого развлечения, – закончились или полным «обломом» (он, казалось, всё знал заранее и легко обходил все «подставы» и «разводы»), или – те, что предполагали определённый «физический контакт», – травмами тех, кто решил над ним «пошутить». Скоро все стали его сторониться. Но это, кажется, нисколько его не волновало. Он и не пытался ни с кем не то, чтобы подружиться, но даже хотя бы слегка сблизиться. Он относился ко всем с холодным отстранённым равнодушным презрением.