Антон Шаманаев - Солнце на краю мира

– В такое будущее я заглядывать не умею. Но вот на год, пожалуй, прогноз реальный. Я бы сказал, даже пессимистичный, учитывая, что мы на Stanley заработали больше…

Итальянец оживился и повернулся ко мне на стуле.

– Очень интересно! Давайте поговорим о ближайшем годе. Чем вы обосновываете ваш прогноз?

– Я исхожу из простой идеи, что Porta станет хитом и, безусловно, превзойдет Stanley по популярности, – честно ответил я.

Итальянец переглянулся с коллегами. На их лицах было легкое разочарование; наверное, они ждали, что я выдам аргументы про рост рынка станков, да как он соотнесется с объемом ВВП… Рустем глядел по-волчьи, как и раньше; его лицу добавить разочарования было сложно. Смит был недвижим и похож на статую; ничто происходящее его не трогало.

– Допустим, – продолжил итальянец. – По вашей логике получается, что все заказчики, купившие у вас Stanley, купят и Porta. Плюс – придут новые в объеме примерно 50% от старых, а то и больше. Верно?

– Ну, не обязательно. Может быть, старые купят не все, а новых придет больше…

– Нет, вы не путайте. Ваше обоснование базируется на прошлой статистике продаж. Рынок у вас небольшой, довольно закрытый, цикл продаж длинный. То есть все-таки вы собираетесь раскачивать действующих клиентов на повторный заказ.

– Слушайте… Я не продавец и не знаю, кому лучше продавать. У нас есть отдел маркетинга, давайте вы его пригласите и спросите…

Итальянец замахал рукой.

– Нет-нет-нет, нас интересует именно ваше в и дение. Продавать своим же клиентам – стратегия хорошая и верная. Приведите нам, пожалуйста, обоснование того, почему ваши клиенты, купившие Stanley, захотят выбросить его и купить Porta? Чем он настолько лучше?

– Учитывая, что лояльность клиентов низкая, – тонким голосом добавил один из юнцов.

– Да! Учитывая, что они, в основном, остались недовольны Stanley! – повторил итальянец с напором.

Деев за моей спиной вздохнул. Я обернулся, но он обреченно глядел в окно.

Не придумав ничего лучше, я рассказал собравшимся о том, что Porta умеет. Озвучил параметры скорости и непрерывной работы, сравнил их со Stanley. Компактность, энергопотребление. Надежность. Снова упомянул реформу отдела качества. В заключение, обрисовал новые функции, не упоминая те, про которые Рустем не знает.

– …И еще парочка новых возможностей буквально сейчас тестируется. Про них я рассказывать не буду, чтобы не сглазить. Увидите все на презентации! – закончил я.

Аплодисментов вновь не случилось. Один Деев состроил мне восхищенную рожу. Юнцы переглянулись, итальянец вздохнул.

– Все это интересно, – проговорил он, – но мало что дает. Будь я владельцем вашего Stanley, вы бы меня не убедили поменять его на Porta. Учитывая стоимость старого и куда большую стоимость нового… Вы планируете сделать программу trade-in 18 18 Trade-in – обмен старой продукции на новую с доплатой. ?

Вопрос был сначала обращен ко мне, но я лишь развел руками. Не мое дело думать про различные маркетинговые штучки, на то есть Шпиль. Итальянец перевел взгляд на Рустема.

– Надо не забывать, что Porta все-таки не основное направление, – заговорил Рустем, вертя в пальцах уголок гибкого экрана. – Проект важный, но, так сказать, не ключевой. Мы планировали охватить им другие сегменты рынка, а не заменять работающие машины… Ну, глупость, согласитесь, связываться с фабриками, где функционирует Stanley, и пытаться им втюхать эту поделку, – сказал он, доверительно глядя на итальянца и потрясая жирной ладонью в мою сторону. – У нас будет определенная программа выкупа старой техники, она сейчас прорабатывается… Но, так сказать, ничего широкомасштабного.

Итальянец побарабанил пальцами по столу и потянулся за какими-то финансовыми таблицами, лежащими перед Смитом. Тот вдруг отмер, молниеносно вытащил из-под стола руку и пододвинул к итальянцу пару экранов.

– Одного не пойму, честно, – обратился я к итальянцу. – Почему прямо сейчас вам нужно составить какие-то прогнозы? Подождите недельку, пойдут первые продажи, станет ясно… Ну или надо было раньше, месяца четыре назад…

Итальянец вместо ответа опять поглядел на Рустема.

– Лучше поздно, чем никогда, – улыбнулся ему Рустем, подняв кустистые брови.

Меня сухо поблагодарили и попросили на выход. Проезжая на травелаторе в обратную сторону мимо переговорки, я увидел, как Рустем раздраженно махнул лапой на Деева, и тот поплелся к двери. Вышел он или нет, я не заметил из-за поворота.

Возвращался я как оплеванный. Ненавижу этих консультантов, аудиторов, весь их гнилой сброд! Каждый раз одно и то же: давайте нам цифры, продажи да прогнозы, а мы посмотрим, сколько вы стоите на рынке. Акционеры хотят «актуализировать ожидания»… Пользы от них для компании – нуль. Что картошкой мы торгуем, что искривителями – им все одно, продажи да прогнозы, хоть кол на голове теши… Умные же ребята, могли бы башкой своей творить что-нибудь грандиозное! Распинаешься им про продукт, про крутейшую технологию, про свое произведение, можно сказать… А они плюют в душу, в ответ эта мерзкая вежливость: «все интересно», но давайте-ка о финансах. Как проштрафившемуся должнику по кредиту, как давнему, намозолившему глаза иждивенцу… Обоснуйте-ка, Лесин, эти рисуночки о вашем пятилетнем будущем, которое мы нарисовали солнечным…

Войдя в лифт, я ни с того ни с сего нажал кнопку «P» вместо цифры своего этажа. Забылся. Укатил лифт вверх на парковку. Ну и хорошо, проветрюсь после этого унижения… Вернее, погреюсь.

В окно лифтовой шахты был виден атриум, где не поредела толпа наших верных солдат, увлеченных трудовыми подвигами. У них там свой дивный, лучший мир. По ту сторону баг-трекера сорванные сроки тоже считаются концом света, но игрушечным, рядом с которым всегда находится место живому общению, молодеческим шуткам и взаимовыручке…

Впрочем, что я тут распеваю, среди этих пчелок наверняка есть и те, кто рисовал графики для Смита. И финансовые таблички, глядя в которые Рустем решил, что «лучше поздно, чем никогда». В фонтан бы вас окунуть три-четыре раза…

На парковке было солнечно, душно, пахло нагретой пластмассой и асфальтом. Пеклись под палящим солнцем железные кони моих коллег, безликие «нексусы», «кларки», «форды». Над их стадом колыхался, будто поверхность прозрачного бассейна, жаркий воздух. Грелся тут и мой «хоккайдо», приземистый и злой, с двумя белыми полосами на капоте и спойлером, закрывающим вмятину.

В такую полуденную духоту мне всегда вспоминаются первые вылазки в пустыню. В будущность мою курсантом никаких боевых скафандров с кондиционером нам не выдавали, а была на нас обычная хлопковая форма с бронированным корпусом да армейские берцы. Вылезаешь из ледяного аэрокара или из «хаммера» и заныриваешь в горячий густой воздух – будто бы даже руками чувствуешь его тягучесть. Вбираешь его ноздрями, зная, что спустя пару коротких минут станет жарко и потно. Пока ты еще сухой, а форма изнутри прохладная. Первыми нагреваются берцы, стоит им коснуться песка. И, вдыхая, где-то непременно учуешь тухлятину – то ли дохлая собака поблизости, то ли кто покрупнее…