Антон Шаманаев - Солнце на краю мира

Она снова помолчала.

– Послушайте. Вы мне говорили, что вам нужен боевой товарищ. В данный момент я пытаюсь вам помочь и, поверьте, не преувеличиваю опасность. Будьте и вы себе боевым товарищем. Ведь вы не превратились окончательно в офисный планктон?

Голос ее дрогнул. Манипуляция, подумал я. Классика. В состоянии ли я вернуться в строй и взять в руки оружие? «Здесь остались настоящие мужчины?» – как жеманно блеет Виточка, когда у нее пустеет бокал на корпоративных вечеринках… Да кто ты такая, девочка, чтобы призывать меня в строй, да еще командовать мною?..

– Блоссом, раз вы не можете, давайте я позвоню агенту Кейну, и все решится, – сказал я устало.

– Куратор этого дела – Керриган. Вы можете ему позвонить? – спросила она вовсе упавшим голосом.

– Керриган… Какая разница? Если я позвоню Кейну… Погодите, какой Керриган?

– Полковник Роберт Джей Керриган, вряд ли вы его не знаете.

У меня перехватило дыхание. Нами занялась служба внутренней безопасности Верховной Ассамблеи? Какая-то пресловутая дырка в потолке – и сразу Керриган?

– Вы в этом точно уверены? – спросил я без капли прежней спеси.

– Да, Артур, сто процентов, и поэтому я очень рекомендую вам, собирайтесь и уезжайте, как я вам говорила…

Она повторно произносила свои инструкции, но я не слушал. Кровь шумно пульсировала в висках, в ладонях кололи иголки… Властные, тупые ищейки. Самые властные и самые тупые. Не помню ни одного дела, которым занималась внутренняя служба и которое закончилось бы оправдательным приговором. Обычно давали лет по двадцать пять строгого режима или «одиночки». А если для вынесения приговора не хватало улик и не помогало даже личное давление Керригана, подозреваемый мог сидеть в сизо долгие годы, пока следователь неспешно добирал доказательства. Они умели вести расследования только «в лоб», и если доказательств не хватало – устраивали жесткие допросы, пытки, многолетнее заточение в сизо «до выяснения».

В прошлый раз Кейн совершил чудо, и дело не дошло до внутренней службы, хотя нам угрожали ею. Были административные процессы, штрафы и пара условных сроков. Главное, что мы с Деевым тогда усвоили от Кейна и его адвокатов: внутренней службе ни в коем случае нельзя попадаться. Любой ценой. Она как бультерьер: пока не сомкнулись челюсти на твоей шее, от нее можно убежать. Потом – ничто не поможет.

Но бегать придется далеко и долго. Бегать придется с опережением. Ускользать за секунду до. Уворачиваться в сантиметре от. Оборонительная стратегия против них – самоубийство. Коснувшиеся жертвы зубы не разомкнуть… Если они ворошат старые дела, значит, у них что-то появилось, а коли так – глупо корчить из себя непобедимого.

Солнце добралось до зеркальных стекол соседнего здания и отраженными лучами палило мне в окно. Белесым туманом подсвечивался порошок, подымаемый в воздух сквозняками. Пронзающие лучи жгли стены, полки с бумагами, металлические лапы моего старинного друга Stanley-1, которыми в углу он обнимал сам себя, засохшую пальму в горшке, китайскую маску над дверью…

Я ленился задернуть жалюзи и отводил глаза. Смотреть против солнца было невозможно.

Бесстрашен к нему был лишь искривитель Porta-07. Довольный собой, он стоял под собственноручно проделанной дырой и сиял колбой, похожей на шлем инопланетного астронавта. Его белоснежные бока имели красивые футуристические очертания. Дизайнеры постарались: он был шикарен, как спортивный оверкар. Вид его внушал желание мечтать о технологиях далекого райского будущего. «Искривление пространства – это волшебство». Отличная фраза, Тёма. Я загородился рукой от солнца, поглядел на дыру и вспомнил, что завтра у меня будет псионка. Ради такого стоит побегать.

Дженнифер я ответил нечто неопределенное, и она со мной попрощалась. Отложив трубку, пару минут обдумывал планы. Ради такого стоит побегать. Против внутренних ищеек не жалко восстановить старые связи, которые агентом Кейном не исчерпываются.

Прорвемся.

Следующие пять минут я совершенно не запомнил, но, как потом выяснилось, умудрился проделать в кабинете все нужные операции и ничего не забыть. Последняя редакция программы была переписана на флешку и выгружена в мою шифрованную папку в Космонете. Память искривителя была очищена. На терминале – удалены локальные файлы, связанные с этой программой. Из сейфа я изъял походный набор с зубной щеткой и полотенцем, а также солидную сумму наличных. В сумке очутились мой планшет, ноутбук и пара левых абонентских ключей для анонимных звонков.

С сумкой наперевес я выбрался из кабинета, притворил дверь и побрел короткой дорогой на парковку, стараясь делать вид, что вышел за пиццей. Опаляна возле его логова не было, хотя я решил, что ни за что не остановлюсь, даже если станет кричать, а рядом будут его аудиторы. Больше всего меня беспокоила перспектива натолкнуться на обходчика в халате, и я вытягивал шею за каждый угол, высматривая его. Но он мне не повстречался.

Близился вечер. Понемногу отступала жара, а за ней – дневное тупоумие и тяжесть в голове. Я размял шею и глубоко вдохнул. Воздух пах солнцем, как кожа после загара. На улицах роились и гудели оверкары. На ближайшем перекрестке образовалась ежевечерняя пробка, кто-то протяжно сигналил. Задом выкарабкивался с парковочного места оверкар Эли Эйзенберга, уродливый минивэн с тонировкой «под ноль».

На парковке стало свободнее – «первая смена» разъехалась. Украдкой я подошел к пустовавшему месту оверкара Гарри. Дыра моя снаружи оказалась вовсе не так приметна, как можно вообразить. Была она аккуратной круглой формы, без сколов и, в общем-то, крошечная по размеру. В кабинете выглядела огромной, а здесь – размером с фонарь, которые укладывают в мостовую на пешеходных улицах. Казалось, это и есть какое-то специальное отверстие, под лампу или вентиляцию; ничего подозрительного.

Я направился к своему оверкару, стоявшему довольно далеко от места Гарри, и краем уха услышал полицейскую сирену. Только устроившись на сиденье и включив двигатель, я осознал, что сирена гудит совсем уж громко. По противоположной аллее парковки медленно плыла полицейская машина. Созерцая ее, соображал я туговато и понял все лишь в тот момент, когда она остановилась у самой двери в офис.

Я тронулся и стал выползать с парковки. Спокойно, как ни в чем не бывало, чтобы не привлекать внимания. При выезде на трассу мне навстречу попался еще один полицейский оверкар, который также направлялся на нашу парковку. Но и он не проявил ко мне интереса. Я выехал и встроился в пробку у светофора.

Полицейские машины были самые обычные. За рулем второй сидел моложавый коп, и больше в салоне никого не было. Ничего похожего ни на Гвардию, ни на Керригана. И все же у меня неистово заколотилось сердце и задрожали руки. По счастливой случайности Дженнифер предупредила очень вовремя, минута в минуту как было надо. Она была права – они запустили щупальца в наш огород, и отныне возможно всякое: и обыски, и показательные задержания, и арест имущества.