Сен ВЕСТО - ПРОГНОЗ ПОГОДЫ НА УТРО. Сказка для всё познавших

– Вы «состояние» пропустили, – сказал я.

– Какое состояние? – после небольшой заминки спросил Адвокат.

– Состояние формообразования, по-моему, – ответил я.

– Так, – сказал Адвокат. – Он был настроен очень серьезно. – Формы чего? Я что-то начинаю терять нить…

Я подумал.

– Знаете, там было что-то от пяты диплодоков и космических обстоятельств, творящихся на определенный промежуток времени с удручающе безобразным положением чего-то еще, – во всяком случае, за «состояние» я ручаюсь.

– Ну, – кивнул Адвокат. – А я что сказал?

– Вы успели сказать, чем предопределяется форма, а про ее состояние не сказали.

– Так, – сказал Адвокат. – А вы не помните, что там у нас было до того?

Я добросовестно порылся в памяти, но кроме больших умытых персиков в ней ничего не было.

– До того у нас была теория Большого взрыва, – сказал я, твердо глядя в лицо собеседнику. – Но это задолго до того. Вы еще говорили про его историческое значение.

– Ага… ну, все равно. – Адвокат помолчал. Казалось, его воображение было чем-то неприятно поражено. – То есть какой из всего этого можно сделать вывод?

– Что мой заусенец на мозоли был запрограммирован на стадии зарождения Большого взрыва что-то около полутора десятка миллиардов лет назад.

Адвокат снова задумчиво подергал за ручку ящика стола.

– Я в таких случаях утешаю себя мыслью, что чем глубже ищешь, тем лучше находишь.

– Детерминизм фатализма, – пробормотал я первое, что пришло в голову.

– Бросьте, – строго сказал Адвокат, – диалектика материализма, экзистенциализм там всякий или иррационализм – тоже не более чем ступеньки на тропе неутоленного любопытства, которые уже с грехом пополам перешагнули. Все гораздо сложнее. Статистические законы вытекают из случайных событий, это давным-давно известно из теории вероятностей. Здесь также работают с принципом пренебрежения достаточно малыми вероятностями. Если кирпич с хорошим ускорением опускается на покоящийся на подоконнике хрупкий стакан-первач, на минуту оставленный без присмотра, то ожидаемое событие можно считать практически состоявшимся, достоверным, можно не принимать во внимание вероятность того, что землетрясение нарушит первоначальные планы кирпича, изменив результативность траектории, и предмет вместо встречи с посудой вылетит обратно в окно. Хотя да, конечно, такие случаи тоже известны. Вы здесь тот же самый кирпич, чтобы не сказать жестче. Если существует возможность события – возьмем к примеру преступление, на которое вы можете при определенных обстоятельствах пойти – с вероятностью, если не стремящейся к единице, но достаточно высокой, то тут это событие рассматривается как практически достоверное.

– А тут и с теорией вероятностей знакомы?

– Нет, но тут много над ней думали. – Адвокат с вытянувшимся лицом взирал на поверхность стола. – Погодите, я сейчас чего-то ценного вам хотел сказать, а вы меня сбили… вы все время меня сбиваете… У нас в практике в таких случаях предусматривается исторический экскурс. Хитрый Лаплас со своей предопределенностью мало льстил человеку, и потому его быстро признали нерентабельным. Идеализм противоречил себе на каждом шагу, вконец заврался, и чтобы не попадать в неловкое положение, здесь никто его никогда всерьез не воспринимал. А так льстящий самолюбию человека материализм со своей свободой – сплошная хроническая недостаточность информации. Разновидность веры то есть. Но сами-то они так, конечно, не считали, напротив. По доброй традиции исходили из того, что течение истории не может быть предопределено в силу привходящих случайностей. Что же делать, если «случайности» предрешены уже самой логикой событий и материальными законами? Возможностей, в смысле, много и они будто бы как-то зависят от сознательного выбора мотивов и целей. Исход, положим, и стохастичен, но механизм вероятности умеет работать исключительно на результат. Эта возможность так же зависит от способности выбирать, как ваш заусенец – от вашей манеры ходить.

Я задумчиво перенес взгляд с одного книжного стеллажа на другой, со здоровенным, ведер на семь, аккуратно подсвеченным изнутри плоским аквариумом. Пожми плечами, сказал я себе.

Адвокат явно знал свое дело.

– По причине же ограниченности доступа ко всей, необходимой для непредвзятого взгляда, совокупности информации возникает как бы устойчивый образ свободы выбора.

– Передо мной элементарная дилемма: верное или неверное решение. С целью поэкспериментировать я выбираю второе, несущее заведомо массу неприятностей. Это не будет говорить о том, что в этом состоит результат моего сознательного решения, когда у меня была реальная возможность выбирать? – Я почувствовал, что мне надоела его манера быть всегда самым умным.

– Это будет говорить только о том, что в этом состоит шаг вашей программы. Что бы вы ни выбрали – ваше единственно возможное решение. Строго говоря, с точки зрения программы не существует неверных решений, если сама она выполняется.

– А если нет?

– А вы когда-нибудь видели, чтобы вода была иначе, как мокрой, – если, разумеется, это не лед, не газ, не плазма, не нейтронная водица, не конденсат бозонов и прочее? Одно из явлений природы. К слову, согласно этому закону вырисовывается ряд забавных следствий. Боги, неутомимо пляшущие под дудку бездушной и косной природы, вынужденные программировать свои действия…

Честно говоря, я вообще не хотел напрягать себя и думать тут еще над этим. Господь, сосредоточенно гоняющий шарики кругом нуклонов, представлялся чем-то весьма охватистым, с широчайшим спектром возможностей, но каким-то уж совсем не от мира ceго, без всякого понимания и разумения, как у заурядного природного явления, поскольку ни на что другое его просто бы не хватило (согласно самой же общепринятой логике именитых и признанных деистов. Ну, посудите сами, структура только этого Млечного Пути, заурядной спиральной галактики в системе таких прочих составляет, по некоторым непроверенным данным, что-то около десяти и еще шестьдесят восемь нулей одних только элементарных частиц, и каждая норовит при этом что-нибудь сделать по-своему. Конечно, обычному нормальному человеку с улицы это не говорит ничего, но, чтобы как-то сориентироваться: если Землю взять, скажем, за плетенную мусорную корзинку для бумаг – десять и пятьдесят нулей собственных нейтронов и прочих мезон-адронов, тоже не фигура встать-сесть, – то Солнце в сравнении с ней пойдет уже за приличную мусорную свалку за городской чертой. Все равно получается много. Ну, остальное далее подразумевается: отдельные объекты ближайшего звездного окружения легко потянули бы объемами на сотни миллионов упомянутой звезды – скромной, в чем-то заурядной, но по-своему неповторимой. У нас тут сейчас в галактике – …пусть будет биллион звезд. Таких галактик в нашей сверхгалактике, обычной единице обозримой на сегодняшний день вселенной, – миллионы галактик. Я это все к тому, что куда ж деть эти один и восемьдесят нулей без чуткой, заботливой, отеческой руки. Любому здравомыслящему человеку с улицы подумать только даже станет не по себе – пустить все это дело на самотек.).