Антон Дождиков - Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»

Однако насладиться исполнением старинного романса друзьям не удалось.

– Шварк! – морщинистая рука с бородавками ударила по столешнице.

К столу вместо официанта подошел пошатывающийся альбумиец. Представитель расы, жившей в пустынях одноименной планеты, отличавшейся чрезвычайно вспыльчивым и неумным нравом.

«Где-то такое уже было!» – задумался робот, вспоминая книгу или раритетный фильм. Но так и не успел перебрать все варианты и прийти к верному выводу.

– Хрясть! – более сильный удар по поверхности.

Подпрыгнула посуда. Упала и покатилась по полу солонка.

Костистый гребень на голове визитера возбужденно топорщился. Лицо с тремя глазами сморщилось в гримасе.

– Горлазу бо хатанга цовети! – проговорил-пробулькал местный. – Ко аннала имати!

– …?

– Уважаемый! Мы вас не понимаем! – Феликс хоть и политкомиссар, но знал далеко не все языки. В отличие от протокольных роботов.

Из переводчика на груди альбумийца меж тем раздалась вполне членораздельная речь:

– Уважаемый! Наши организмы выступают против твоего механизма! – он ткнул конечностью в сторону комиссара.

– Га-га-га! – окружающие заржали и начали подбадривать своего компаньона. – Так их! Комми на ножи! Роботов на фарш!

Александр привстал из-за стола. И прежде чем Феликс успел что-либо вставить, негромко, но разборчиво, на подробном русском разъяснил, что он намерен сделать и в каких противоестественных формах с предками альбумийца до седьмого колена. Потому как тот лез не в свое дело.

В вопросах чести и дружбы на лейтенанта Республики всегда можно положиться.

– Щелк-щелк-цвинк, – работал транслятор.

Возникла пауза, пока площадная брань блуждала по схемам переводчика.

Но наконец дошло.

Видимо, программное обеспечение и настройки устройства переварили смысл сказанного вполне правильно.

Визитер поменялся: костистая морда из красной стала фиолетовой. Компания позади него притихла: пережевывала и переводила оскорбления. Он неловким движением попытался вытащить уродливый пистолет, спрятанный под покровом одежды.

Александр, не отводя взгляда от трех глаз противника, резко нырнул под выставленную руку. Ухватил ноги чуть ниже колен и стремительным движением рванул их на себя.

Альбумиец картинно взмахнул руками. Нажал на курок.

– Бах!

Пуля пробила отверстие в облицовке потолка кабины.

Неудачливый стрелок приложился мясистым загривком о выступ на полу.

– Хрясть! – оружие выпало из рук. Сам нападавший конвульсивно дернулся и выключился.

Лейтенант, действуя на автомате, отпихнул ногой пистолет, выпрямился.

– Есть еще желающие?

Таковых нашлось сразу несколько. Друзья мирно отдыхающего альбумийца кинулись скопом. И судя по лихорадочно шарившим в карманах рукам, лапам, щупальцам, там лежали явно не средства медицинской помощи.

– Господа, а может быть, вы продолжите разборки вне стен моего заведения?! – глубокий властный женский голос заставил всех оппонентов развернуться.

Называется, не ждали!

Хозяйка выглядела под стать «Приюту». Женщина лет тридцати с выразительным лицом. Высокий лоб, точеные черты. Яркая косметика. Копна темно-каштановых, почти черных, витых в колечки волос. Обтягивающая черная латексная ткань с красными вставками, подчеркивавшая достоинства гибкой и сильной фигуры. Хромированный бронелифчик с заклепками. Высокие черные сапоги и кожаные ремни-портупея. На каблуках-шпильках она даже немного возвышалась над атлетически сложенным Александром.

Даму сопровождали два охранника – не менее гротескно одетых звероящера с целым арсеналом ударно-дробящего и энергетического оружия. Злобный вид и уверенность, с которой они распихивали зевак, не говорили ни о чем хорошем.

Боевой запал нападавших как-то стих сам собой. Да и Александр, готовый разбить ближайшее металлическое кресло о чью-либо голову, поставил предмет на место.

Решимость крушить и ломать куда-то пропала.

– Ох и не нравится мне этот порно-водолазный костюм, – вполголоса пробурчал Феликс. – Лучше бы они тут банально подрались…

Он знал своего подопечного как облупленного. И девять месяцев на корабле отнюдь не излечили неумную страсть офицера волочиться за каждой юбкой на первой попавшейся планете. В данном случае не в меру воодушевленного Александра не остановила бы и преграда из броневой стали.

– Право, вы обошлись с несчастным Грульго слишком жестоко. Мозгов в его бедной голове и раньше не хватало, а теперь и последние отшибло! – валькирия испытывала удовольствие от реакции участников конфликта и пристального внимания, улыбалась.

Приехали.

На лейтенанта нужно было смотреть: куда делись те нарочито грубые манеры и революционный раж? Теперь по учтивости он мог соперничать с любым офицером более «продвинутых» в плане политеса Империи или Конфедерации.

– Мадмуазель, я… мы и в мыслях не хотели обидеть ваших гостей! Я с моим другом… мы всего лишь туристы!

– С военной подготовкой…

– Но… – продолжил Александр.

– И униформа вашего «друга» совсем не карнавальная!

– …

– И крейсер на орбите, скажете, тоже не ваш! – как отрезала валькирия.

Охранники, бойцы совсем другого класса, чем завсегдатаи злачного места, синхронно придвинулись вслед за госпожой.

– Да, я лейтенант флота Советской Республики! – офицер отстранил сунувшегося было вперед робота. – Но здесь мы по частному поводу. И после долгих месяцев пустоты нам так приятно отдохнуть, тем более в компании такого прекрасного цветка, истинного украшения кантины, да что там, и всей планеты!

Он с откровенной наглостью обвел взглядом фигуру женщины и с вызовом посмотрел ей в глаза.

– Хлоп!

У звероящеров, казалось, челюсти будто повисли на шарнирах. Подобного хамства в отношении руководства они еще не видели. В смятении они переминались с лапы на лапу, перебирая в руках весь свой внушительный арсенал. Ждали приказа.

Команды не поступило.

Женщина улыбнулась.

– Мне хватает забот и с местной полицией!

В мужской психологии валькирия определенно разбиралась. И не видела в произошедшем каких-либо угроз для своей репутации.

– Хагвин, Ягволь, оставьте нас! И заберите Грульго!

Звероящеры переглянулись, пожали плечами. Они перевернули и подцепили незадачливого альбумийца, с легкостью, как какую-то подушку, потащили обмякшую тушу вглубь кантины.

Дружки последнего всеми силами старались изобразить свою непричастность ко всему произошедшему, начали разбредаться по углам.