Антон Дождиков - Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»

Два имперских офицера и Екатерина занесли священника внутрь корабля. Как только они устояли на ногах?

Матросы прихватили и робота – вернее, то, что от него осталось.

Александр собрался с силами и перевалился через порог храма. Василий помог ему подняться. Внутри металлического корпуса корабля действие парализующего поля ослаблено. Республиканец уже мог более или менее твердо стоять на ногах.

Растолкав имперцев, своих невольных спасителей, Александр бросился к алтарю. На скамье напротив офицеры бережно уложили священника.

Екатерина и Василий пытались подключить Феликса к центральному кибермозгу корабля. Они перебирали кабели и разъемы, пытались активировать контур беспроводной связи.

– Что? Зачем? – севшим и охрипшим от пыли голосом спросил Александр.

Ничего не понимая, он пытался вклиниться между ними. Но Василий своим мощным корпусом преградил ему путь.

Екатерина как раз закончила подсоединять контакты, намереваясь оживить рецепторы Феликса и перезагрузить модули памяти, продублировать их на новый носитель.

Искусственные нейроны робота, миниатюрные квантовые компьютеры погибали, лишенные герметичной защитной оболочки. Охлаждающие механизмы не работали – и сверхпроводящие контуры отказывали один за другим.

Волны синусоид на экране осциллятора утихали, загорались красные огоньки. Наконец, единственный зеленый индикатор, как умирающая последняя надежда, начал желтеть. Сделался красным.

– Все… – как-то обреченно произнесла женщина:

– Не смогли! Не успели!

Василий еще раз попытался запустить прибор. На экране сканера вновь замельтешили цветные индикаторы – и утихли.

– Не успели! – подтвердил киборг:

– Скопировали основные модули… Разная кодировка… Автоматический запрет на «подселение»… Будь проклята эта война – раз мы не можем найти общение друг с другом!

Одним из последствий Гражданской войны стали жесткие протоколы оцифровки искусственных личностей. Империя не могла получить доступ к кодам и технологиям воспроизводства республиканских роботов. Ее киборги хоть и использовали одинаковую элементную базу (наследие когда-то единого государства), но тоже не способны подключаться к оппонентам как напрямую, так и через посредников.

Любые переговоры велись по старинке: посредством голосовой и видеосвязи или «скоростной морзянкой», передаваемой на расстояние лазером.

По соображениям безопасности, когда-то запретившим беспроводные сети и ограничившим применение цифровых приборов на боевых кораблях, программные оболочки двух видов разумных существ делались несовместимыми. Сохранить личность Феликса путем переноса на свободное пространство памяти кибермозга не удалось.

– Феликс… что? – Александр еще не осознал произошедшее до конца: он остался один, его товарищ мертв.

– Мы скопировали основные разделы памяти. Но теперь это всего лишь архив нечитаемой информации в несколько сотен терабайт. – Василий смотрел себе в ноги, боясь поднять взгляд. – Не спасли!

– Отец Борис?

– Оглушен. Жив, хвала Господу! И спасибо… Феликсу.

Киборг тоже с трудом сдерживал себя. В его жизни случился настоящий когнитивный диссонанс: вчерашние антагонисты, непримиримые враги пожертвовали жизнью ради спасения священника, классового врага. Он обратился к офицерам и матросам Империи:

– Отнесите батюшку на второй этаж. Там есть медицинский пункт. А нам надо разобраться с этой бесовщиной!

Ворота храма укрепили дополнительной гермозатворкой и опустили силовой экран. Несколько человек стали рассматривать окрестности через обзорные экраны.

Уцелевшие и оглушенные, раненые и погибшие лежали вповалку.

На противоположный конец площади въезжали машины экстренной помощи на гравитационных подушках.

Вой сигнальных сирен.

Следом к площади подбирались инженерные группы с техникой и кранами.

Трехгорцы быстро и со знанием дела принялись собирать уцелевших и распределять по степени полученных травм. Тележки и медицинские роботы заполонили площадь. Нетерпимые к насилию аборигены действовали молча, слаженно.

– Харламов! – такой же, как и Александр, лейтенант, но Империи, представился и протянул ему руку. – Спасибо вам! Искренне вам сочувствую.

Республиканец машинально пожал ладонь. Последствия контузии или эффекты от воздействия парализующего поля еще не прошли. Он с трудом стоял на ватных, негнущихся ногах.

Василий не унимался и развил кипучую деятельность, рассказывая и показывая, что к чему на корабле.

С корабельного терминала Харламов подключил связь с броненосцем и обстоятельно докладывал о произошедшем. Другие выходили на контакт с местной администрацией. Матросы наводили порядок внутри челнока, расставляя разбросанные близким взрывом вещи и оборудование.

Два дьячка откуда-то принесли большое белое покрывало и накрыли останки Феликса у алтаря.

Мобильный проектор видеосвязи, расположенный в налокотнике у Александра, завибрировал.

– Что у вас там происходит? По местным каналам идет какая-то полная ахинея! Столкновение с Республикой! Где Феликс? – монохромное изображение капитана «Варяга», размером не больше почтовой карточки, подпрыгивало и дрожало в такт речи.

– Феликс… он… Феликс погиб! – упавшим голосом доложил лейтенант.

– Как погиб? Опять… твои штучки, да ты у меня!.. – начал командир.

Александр взял себя в руки, перебил командира и продолжил:

– Вероятно, совершен теракт. Количество жертв неизвестно. Я на корабле Альдебаранского Патриархата.

– Святоши! Что они-то здесь делают? Теперь от трибунала я тебя не спасу!

– Взрывы на площади. В имперского священника стреляли. Задели Феликса. – Как можно проще и точнее пытался доложить лейтенант.

– Только политики нам не хватает…

На той стороне возникла пауза в несколько секунд. Капитан получал данные. Наконец, произнес:

– Твое счастье, Железнов! Вышли на связь с имперского корабля. Подтверждают, благодарят, выражают соболезнование.

– Какие будут указания?

– Оставайся на месте. От Феликса – ни на шаг. Тут на орбите собирается внушительная комиссия. Мы, имперцы, местные и даже Конфедерация, под чьей эгидой и проходил весь этот балаган. Через полчаса стартуем. Отбой!

Налокотник погас. Александр развернулся в сторону алтаря.

Дьячки перенесли останки Феликса на импровизированный помост.

Василий, как на трибуне, стоял рядом, вещал со всем своим религиозным рвением. Возможно, это была импровизированная и самая лучшая проповедь в его жизни. А может быть, просто нет рядом сдерживающего фактора – отца Бориса с его жесткой догматикой и церковной дисциплиной.