Александр Малеев - Отклонение или Лал-Земля-Лал. Часть 3

– Да, няня, как видишь, со мной всё в порядке.

– А мы тебя уже похоронили.

– Было бы лучше, если бы я действительно умерла.

– Бог с тобой, дочка! Что ты такое говоришь?

– Прости, няня, – Леверина мягко отстранила от себя женщину. – Я потом тебе всё расскажу. Где они?

– Кто, дочка?

– Мои родители.

– Были наверху, в кабинете.

– Я пойду, няня, позже поговорим.

И больше не задерживаясь, Леверина ступила на широкую, ведущую на верхние этажи и укрытую толстым зеленовато-оливковым ковром лестницу, оставляя позади напряжённую тишину, изредка нарушаемую чьим-то торопливым шёпотом.

Поднявшись на второй этаж, Леверина пресекла пустой коридор и, набрав полную грудь воздуха, широко открыла дверь отцовского кабинета.

– Какого дьявола…, – раздражённо закричал господин Каруч, но так и не договорил, немо, подобно рыбе, двигая ртом, то ли всё ещё собираясь что-то сказать, то ли ему действительно не хватало кислорода.

Несколько секунд длилась немая сцена, они просто смотрели друг на друга, даже не двигаясь. И только после этого, Дора, сначала медленно, а потом бегом, бросилась к Леверине.

– Леверина! – закричала она.

– Нет! – остановила её Леверина, выставив вперёд руку. – Никаких объятий! Не приближайся ко мне! Сначала мы должны всё выяснить, а уже потом решим, хотим мы обниматься или нет.

– Что с тобой, Леверина? – Дора сбавила скорость, но не остановилась.

– Не подходи ко мне!

– Хорошо, хорошо, – согласилась Дора, останавливаясь. – Успокойся. Проходи, я сама дверь закрою. Садись.

– Может, выпьешь чего-нибудь? – спросил господин Каруч, с интересом наблюдая за разыгравшейся перед ним сценой.

Леверина подошла к креслу и села.

– Да, вина, – ответила она и, секунду подумав, добавила. – Аганского.

– Что? – удивлённо воскликнула Дора.

– Замолчи, – грубо остановил жену господин Каруч. – Аганского, значит, Аганского. Пусть пьёт, если хочет. Может, хоть оно поможет ей прийти в себя и успокоиться, – он поднялся, до краёв, наполнил крепким вином пузатый бокал и подал его Леверине. – А теперь говори, что случилось? – то ли предложил, то ли приказал он, вернувшись в своё кресло и тоже взяв бокал.

– Это как раз то, что я хотела узнать у вас, – ответила Леверина и сделав выразительную паузу, по очереди посмотрела на своих родителей. – Ну, да ладно, пусть будет по-вашему, я начну первая, – Леверина сделала небольшой глоток и поставила бокал на расположенный рядом с креслом журнальный столик. – И ты тоже садись, – обратилась она к застывшей у двери Доре. – Это будет долгая история, так что слушать её лучше сидя.

Дора послушно заняла свободное кресло, предварительно наполнив вином и свой бокал.

– Леверина…, – утолив возникшую от волнения жажду, начала она строгим голосом.

– Мы тебя слушаем, – не дав ей договорить, закончил господин Каруч.

– Отлично, – согласилась Леверина, обведя взглядом застывших в напряжённом ожидании родителей. – Наконец-то мы сможем серьёзно поговорить. Значит, вас интересует, что случилось? – она снова сделал выразительную паузу, будто бы испытывая их терпение. – А разве, нападение на замок – это ничего? – не скрывая своей злости, ответила она вопросом на вопрос. – Или, с вашей точки зрения, это просто небольшие неприятности? На замок напали, всех, кто в нём был в это время, убили. А меня, как хозяйку, перед тем, как убить, решили сначала пропустить по кругу. И пропустили.

– Как! – вскрикнула Дора, приподнимаясь и тяжело падая обратно в кресло.

– Именно так, как ты подумала, – усмехнувшись, ответила Леверина на её вскрик. – Это было чудовищно интересно.

Господин Каруч припал к бокалу и выпил всё, до последней капли, а Дора схватилась за голову.

– Потом, как и задумывалось, – продолжила Леверина свой рассказ. – Меня должны были убить, и я страстно желала этого. Но, увы, мне снова не повезло. Меня спас единственный, оставшийся в живых охранник. Он вырвал меня из рук смерти, и теперь я хочу услышать от вас всё, всю правду. Я знаю, вам есть что сказать. И, даже, очень много.

– Как быть? Как быть? – негромко повторяла Дора один и тот же вопрос, в такт словам качая головой.

– О чём ты, Леверина? – напрягся господин Каруч, не обращая внимания на причитающую жену.

– Обо всём! – Леверина с трудом сдержала себя от более резких слов, ясно осознав, что слуга господина Слэма говорил правду, и, чтобы хоть как-то успокоиться, снова взяла бокал.

– Ну, что же ты хочешь от нас? – господин Каруч сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь. – Мы, конечно, не правы, похоронив тебя раньше времени, но ты ведь знаешь, откуда такая спешка. Тем более, мы действительно считали, что ты погибла. Если б ты только знала, скольких слёз нам это стоило. Но ты жива, и это главное. А разбойников мы найдём, не сомневайся, они заплатят нам за всё.

– А разве ты не знаешь, кто это сделал? – удивлённо спросила Леверина.

– Откуда ж я могу это знать? – ответил господин Каруч и даже беспомощно развёл руками в подтверждение своих слов.

– Хватит врать! – не выдержав, закричала Леверина. – Я знаю всё! И про убийство принцессы, и про покушение на королеву, и про то, как ты колол шпагой женщину с ребёнком, и про пешку, которая должна стать королевой.

– Хватит! – закричал в ответ господин Каруч. – Ты, действительно, слишком много знаешь! – и уже спокойнее. – Хорошо, спрашивай, что ты хочешь узнать ещё?

– Почему? – устало спросила Леверина. – Зачем всё это?

– Зачем? И ты до сих пор не поняла зачем? – господин Каруч усмехнулся и налил себе вина. – А, ведь, всё так просто. Мы, с твоей матерью, хотим только одного, чтобы ты заняла достойное место в обществе. Чтобы не ты, а перед тобой склоняли голову все эти, ничтожные, граждане империи. Чтобы ты, в конце концов, была счастлива.

– Но я и так была счастлива!

– Глупая! Что ты понимаешь в счастье? – господин Каруч вскочил на ноги и возбуждённо зашагал по комнате. – Как ты можешь судить о том, чего не знаешь? Или ты называешь счастьем ту тихую провинциальную жизнь, которую ты вела? Ты ошибаешься, дочь моя, это не счастье, это гниение, это смерть наяву. Счастье – это подняться вверх, быть на самом гребне волны, и не просто быть, а управлять ею, повелевать, чувствовать себя равным богам, таким же могущественным. И ты должна была достичь этой высоты. И ты достигнешь её, ещё не поздно. Пойми, любой из принцев, это всего лишь дикарь, никто не станет воспринимать его всерьёз. Ты станешь единственной повелительницей империи, все будут поклоняться только тебе, ловить каждый твой взгляд, каждый жест, а ты будешь решать их судьбу. Ты будешь единственной, потому что принца, через некоторое время, мы просто уберём. Зачем он нам? Ну, а если не захочешь быть единственной, то можешь ещё раз выйти замуж, кто тебя осудит? Но на этот раз, ты выйдешь замуж за вполне достойного человека или даже за того, кого ты выберешь сама, кого полюбишь и с кем будешь счастлива. Пойми, мы хотим тебе только добра, поэтому и затеяли всю эту игру. Мы старались расчистить тебе путь, убрать с него все преграды, чтобы ничто не мешало тебе двигаться вперёд, чтобы ты могла спокойно выйти замуж.