Алексей Жарков - Избранные. Киберпанк

– Доложить присутствие на улицах, – приказал ангел.

– Один объект. Дистанция сто двадцать метров.

Сто двадцать, подсчитал ангел, это практически под ним, совсем рядом с общежитием. Кому не сидится дома в такую жару?

– Вывести траекторию!

Он спикировал со стометровой высоты. У нижнего яруса магнитный поток мягко затормозил громоздкий корпус ангела, не дав разбиться об асфальт. Расправив крылья, ангел опустился перед прохожим.

Потенциальный нарушитель (кому же еще слоняться по Ядру днем?) прятался под слоями ткани. Из-под цветастых шарфов, скрывавших лицо, выглядывал только один глаз. Сканеры ангела показывали полное отсутствие запрещенных металлов. Медицинская сталь, сплавы мягких металлов, служивших для связи имплантов с нервной системой, олово для спайки. Де-юре чист. Но ангел не привык слепо следовать инструкциям. Само появление на улице днем служило веской причиной для подозрения.

– Предъявите документы!

Подозреваемый развел руки, показывая, что не понимает русского. Ангел повторил на английском и китайском. Безрезультатно. Четвертым популярным языком на просторах Старой Москвы был арабский – на нем говорили беженцы-мусульмане – но в Ядре его использование сводилось разве что к первичному обучению новоприбывших рабочих-миксов. «Чистых» мусульман, отказавшихся от имплантации по религиозным соображениям, в Ядро не пускали. Сеть фиксировала граждан центральной части мегаполиса по имплантам, а охранные системы уничтожали любого «чистого».

– Документы! – потребовал ангел на арабском.

– Ах да, прошу извинить!

Беженец поклонился и вытянул руку, зашипев от боли, когда солнце лизнуло смуглую кожу. Ангел положил палец на запястье подозреваемого, нащупывая магнитный считывающий имплант. Запустил в автономную систему бота ACM12 и долей секунды спустя получил отклик. Шахид Салафи. Иран. 16 лет. Импланты серые, без нотификации правительства и авторизации корпораций. Что и неудивительно, при такой-то фамилии.

– Цель посещения Ядра?

– Я ищу работу, господин, – униженно пробормотал Салафи. Он боялся, это было очевидно. Ангел понимал, что скорее всего является первым представителем органов городской охраны, которого видит беженец. Микс высочайшей категории: два центнера плоти и стали, две головы – каждая с синхронизированным под общие процессы мозгом, бронированный корпус, обшитые металлом белоснежные крылья, бронзовый гербовый орел на груди… чудовище, призванное внушать ужас одним своим видом.

– В такое время офисы по приему закрыты.

ACM12 пискнула в наушнике, но ангел уже знал, что юноша представляет собой приоритетную для исследования особь. Шахид Салафи попятился, готовясь пуститься в бегство, но страж Ядра предупреждающе погрозил пальцем.

– Пожалуй, вам стоит пройти со мной, – сказал ангел.

Каждый из миксов подключен к сети и потому несвободен. Хакеры-самоучки и бунтари городят защитные системы, которые не представляют стоящих загадок для специалистов корпораций. Даже примитивные охранные сканеры способны вычислить до девяноста пяти процентов запрещенных программ, связывающих личные сетевые протоколы миксов с серыми и черными серверами. Блок корпоративных и государственных поисковых процессов возможен, но нарушитель, способный его поставить, должен быть настоящим гением. По большей части подобные гении уже работали на «Ятсен», «Цы Си» или одну из американских корпораций, а те, кого не смогли сманить с черного пути деньгами и привилегиями трансгражданства, либо ушли в добровольное отшельничество, либо бесследно исчезли.

Шахид Салафи не походил на гения. Среди программ, запущенных на личных машинах, угнездившихся в его плоти, ангел распознал немало бесполезных и вирусных. Мальчишка не умел чиститься, наплевательски относился к сокрытию сетевой информации и по всей очевидности пользовался только жалкими крохами преимуществ подключения. Передавая Шахида офицеру службы безопасности «Ятсена», здоровенному бритому наголо китайцу с биомеханическими протезами вместо рук, ангел знал, что на улицу парня больше не выпустят. Даже если он сдаст отца, печально известного террориста, год за годом наносившего корпорации болезненные уколы, приговор китайцы не изменят. За участие в группе Салафи полагалась смерть.

Мальчишка сдался на милость «Ятсена» не просто так. Чтобы понять это, не требовалось много ума. У него был коварный план. Иранские хакеры могли разработать супервирус, который подослали в логово врага на двух ногах. В конце концов, Язир Салафи мог послать под именем сына смертника, начиненного не идентифицируемым ACM12 взрывчатым веществом. Ангел полагал, что последний вариант наиболее правдоподобен. Устраивая точечные взрывы, неуловимый иранец отправил на тот свет не одного ятсеновского функционера. Если подобное произойдет и в Москве, никто не заплачет, рассудил ангел. В «Ятсен-Билдинг» его полномочия как представителя российской власти завершались. Шахид Салафи стал проблемой ненавистной многим корпорации.

В мире, где сознание и компьютерный алгоритм слились воедино, главенствует логика. Все процессы Ядра – от перемещений в магнитных потоках до расчетов между стоматологом и пациентом – фиксируются и хранятся в файлах мощнейших серверов, где проходят тщательнейший двойной анализ.

Но любая, даже самая совершенная система, подвержена сбоям. Для «Ятсена» таким сбоем стал Язир Салафи. Для самого Салафи – сын. Или это было только видимостью?

Чэнь Далун встретил мальчишку лично и тут же велел сотруднику службы безопасности исчезнуть. От юного Салафи изрядно попахивало, и пожилой китаец приложил к носу рукав – жест, подсказанный генетической памятью, привычный поколениям мандаринов и придворных красавиц, заслонявшихся от зловония шелком цветастых халатов. Естественно, шелковую одежду Чэнь себе позволить не мог: насекомые, выделявшие драгоценную нить, вымирали. Их осталось так мало, что на халат из натурального шелка ушло бы месячное жалование шеф-интеррогатора московского отделения.

Марать Шахидом Салафи стул шеф-интеррогатор не стал. Угнездив свое худое тело в слишком широком и глубоком кресле, он жестом приказал допрашиваему стоять. Тот опустил голову, спрятал руки и подбородок в складках грязного балахона и не шевелился, пока в комнату не ввели переводчика. Чэнь отвратил лицо от Салафи и подставил морщинистую щеку проникавшему сквозь покрытое темной пленкой окно солнцу. К старости его стало тянуть к теплу. Металлические детали охлаждали тело, морозя в жилах ленивую кровь.

– Спроси у него, не готов ли он к сотрудничеству, но предупреди, что приговор в его отношении вынесен, и он может лишь облегчить тяготы казни, но не отменить ее.