Александра Нюренберг - Планета Навь

Толпа детей замерла, все вытягивали из курток шейки, цветы в их лапках, предназначенные для жертвоприношения, поникли. Дети смотрели на таинственный стол, ещё раньше привлёкший внимание наблюдательного Энки.

Вышла девочка с пышными волосами, и внимание присутствующих было безраздельно отдано ей. Энки был растроган и заметил, что мрачный Чжу Ба Цзе тоже посмеивается про себя.

Девочка очень ловко справлялась с частями старинного, освящённого войнами оружия, но в одном случае работа застопорилась – девочка совершенно спокойно выковыривала какую-то чушь из другой чуши – пока конферансье с улыбкой не сказал: не надо… там заедает…

Царский первенец ухмыльнулся, не придавая происшедшему никакого символического значения, иначе придётся с утра до вечера ржать. Так и в коня можно превратиться.

Энки возблагодарил Бога за то, что родился вовремя – кровавая жатва кончилась до того, как он приблизился к тому возрасту, когда юношу полагалось вписать в список смертников. Он не сомневался, что Ану отправил бы обоих сыновей на бойню.

Конечно, Энлиль был бы счастлив. Энки представил себе брата на белом боевом жеребце, хвост дыбом, и себя – его бы, конечно, сплавили в пехоту, чтобы проучить.

Девочка справилась с автоматом, положила его со стуком и объявила тоненьким голосом, что задание её выполнено, автомат разобран.

Затем был вызван мальчик, который должен был Собрать Автомат. Энки на минуту потерял интерес к действу.

Без единого просвета серый и рождающий волнение свет накрывал куполом внутренний дворик, как потешные капюшончики накрывали головы детей. Две невысокие пальмы с растопыренными пальцами на ветках казались Энки внимательно наблюдающими за сценой.

Учительницы, сторожившие детей, делали своё дело виртуозно.

Одна из них – с круглым лицом в скобках пшеничных волос – то и дело переставляла мальчиков из первой шеренги зрителей. То, как она варьировала их расположение, рифмовалось с манёврами на сцене, и её безошибочное чутье на шалость вызвало одобрение Энки.

– Хороший солдат будет, – с почтительной улыбкой шепнул он, вытаскивая за воротник маленького разгильдяя, с высунутым языком приклеивавшего к спине переднего зрителя бумажку.

Она озабоченно поблагодарила взглядом. Энки отошёл.

Снова за кустами пустили музыку, но на сей раз она не нашла отклика во внутренних органах Энки. Выдающийся по бездарности текст отбил у композитора охоту возиться с биением собственного сердца.

Флаг вдруг начал двигаться на ветру. Отражение флага в окне третьего этажа очень взволновало Энки, оставшегося жестоко равнодушным к этой музыкальной требухе.

Все пристально смотрели на сцену. Неожиданно Энки увидел новых зрителей.

Четверо голубей, возбуждённых музыкой и ощущением праздника, высадились на подоконники третьего этажа. Они наслаждались гармонией звуковых волн, и Энки сразу простил создателей песни.

Голубица отсела от прочих на соседний карниз, как видно, это было в её привычках, отметил Энки. У неё была длинная шея и одно крыло белое. Один из оставшихся перебрался к ней и стал что-то говорить, неслышное за раскатами музыки. Голубица отодвигалась, затем отвергла его так недвусмысленно, что голубь улетел на соседний подоконник, где в сердцах подрался разом с двумя другими.

Прилетел новый голубь и, пока шла драка, скромно устроился рядом с голубицей.

Энки увлечённо следил за никем не замеченным спектаклем – так увлечённо, что когда он поймал на своём лице взгляд, то ощутил его, как прикосновение. Он вздрогнул.

И Хатор сир Алан отвернулся от Энки, снова посмотрел вбок и вверх на голубей, приносящих дань владычице весне. Потом взгляд светлых глаз снова очутился на скуле Энки огоньками прицела. Конечно, он знает царских сыновей в лицо, и всё же забавно, что из всех присутствующих птицы заинтересовали лишь их двоих.

Через год, когда Энлиль перешёл на второй курс военной академии, Энки был призван на срочную службу.

Пришёл ответ от деда. Мегамир заработал.

– Я поддерживаю шахтёров. – Изрёк дед. – Условия их труда названы непосильными. В прессу уже просочилась информация, и вас называют эксплуататорами. Использовано выражение «потогонная система».

Дед с большим комфортом сидел на пеньке и удил. Озеро изредка давало отблеск на кончик его крупного правильного носа с бугристой луковкой и вкось вырезанными ноздрями.

– Значит, слушайте, мальчики. Ты, Энки, повнимательнее. Профсоюз удовлетворить, как если б то была дамочка.

Энлиль поморщился – пошлости не терпел.

– И вон всех. Оставить только тех, кто даст письменные показания против зачинщиков. Всё задокументировать. Впредь при наборе живой силы оформлять железобетонные контракты с максимальной неустойкой. Пригласите самых талантливых юристов. Выработать кодекс провинции, чётко указать права и обязанности завербованных. Забастовки однозначно запрещены. Работайте в паре с моей личной службой, пожалуйста.

Энки хмыкнул так выразительно, что отец заботливо повернул к нему ухоженное красивое лицо, напоминающее лик наскоро превращённого в нибирийца озёрного трёхметрового хищника, покрытого складчатой толстой шкурой.

– Чего тебе, детка?

– Ты, папа… ваше ве… отлично придумано – оставить только предателей и с ними строить светлое чего-то там. И парное катание с твоими персональными садистами тоже возбуждает.

– Рад, что ты оценил старого глупого папку. – Сдержанно заметил Ану. – Далее.

Струна отменной винтажной удочки натянулась и нестерпимо заблестев, повлекла по мутной водице концентрический кружочек. Ану, не глянув, перебрал крепкими пальцами колок своего от века освоенного инструмента.

– Зэков – домой спать на пуховую кровать.

– А выработка?

– Пусть засчитают. – Махнув рукой, так что она вышла за пределы Мегамира, сказал царь. Удочку он переложил в другую. – Благородный поступок с нашей стороны. Но необязательно, что кто-то воспользуется плодами этого поступка.

– Злой папка.

Энки зашебуршился и озабоченно проговорил:

– Это всё няшно. Расправа с профсоюзом под видом смирения. Ладушки. Сговор о массовом убийстве заключённых, вероятно, под видом несчастного случая. Чудесно, славно. Но что делать с золотом? Добыча упадёт.

Дед поглядел с изумительным, не поддающимся описанию выражением:

– А вот ты говорил, Энки, что ты сделаешь нам существо, – он хохотнул, – которое будет работать за нас.

Энлиль нахмурился.

– Шутка мила, но…

Дед продублировал свой фантастический взгляд.

– Шутка?

Он повернулся к старшему сыну:

– Так ты шутил, мальчик?

Энки рапидно и отрицательно качнул подбородком.