Эдвин Табб - Летать или бояться

– Мистер Уилсон, постарайтесь понять наши…

Уилсон злобно смотрел на двигатель. Краем глаза он видел, как два пассажира встали со своих мест и из прохода наблюдают за ним. «Идиоты!» – вспыхнуло у него в голове. Он почувствовал, как начали трястись руки, и несколько секунд опасался, что его сейчас вырвет. «Меня просто укачало», – сказал он себе. Теперь самолет бросало из стороны в сторону, как лодку на море во время шторма.

До Уилсона вдруг дошло, что пилот продолжает что-то ему говорить, и, перефокусировав взгляд, он посмотрел на его отражение в иллюминаторе. Рядом с пилотом молча стояла хмурая стюардесса. «Слепые идиоты, оба, – подумал Уилсон. Он никак не показал, что видел, как они удалились, лишь наблюдал в оконном стекле, как они проследовали в глубину салона. – Сейчас начнут меня обсуждать. Строить планы на случай, если я буду вести себя буйно».

Теперь он хотел, чтобы человек появился снова, оторвал пластину и разрушил двигатель. Сознание, что он один стоял между катастрофой и более чем тридцатью пассажирами на борту, придавало ему чувство мстительного удовольствия. Захочет – позволит катастрофе случиться. Уилсон невесело улыбнулся и подумал: это будет шикарное самоубийство.

Человечек снова свалился откуда-то сверху, и Уилсон увидел, что не ошибся: тот просто приладил оторванную пластину на место, перед тем как улизнуть. Потому что теперь он снова подцепил ее, и она легко поддалась, как кусок кожи, иссеченный неким карикатурным хирургом. Крыло резко кренилось, потом рывком взлетало вверх, но, похоже, человек не испытывал никаких трудностей с удержанием равновесия.

Уилсона в очередной раз охватила паника. Что делать? Никто ему не верит. Если он попытается еще раз убедить их, они, пожалуй, применят силу. Если он попросит стюардессу посидеть с ним рядом, это в лучшем случае даст небольшую отсрочку. Как только она уйдет или заснет, человечек вернется. И даже если она будет бодрствовать подле него, что помешает человечку ломать двигатели на другом крыле? Уилсон содрогнулся, ледяной ужас пронзил его до костей.

Господь милосердный, я ничего не могу поделать.

Уилсон дернулся, когда в иллюминаторе, через который он наблюдал за человечком, отразился проходивший мимо пилот. От абсурдности момента он чуть не взорвался: человечек и пилот в каком-то метре друг от друга, он видит обоих, а они друг друга – нет. А впрочем, не так. Человечек взглянул через плечо, когда пилот проходил мимо, но он словно понимал, что уже нет нужды убегать, что Уилсон исчерпал все возможности вмешаться в ситуацию. Уилсон задрожал от выжигающего мозг гнева. «Я убью тебя! – пронеслось у него в голове. – Я убью тебя, грязная маленькая тварь!»

Двигатель за стеклом иллюминатора дал сбой. Он длился всего секунду, но в эту секунду Уилсону показалось, что его сердце тоже остановилось. Человечек до отказа отогнул оторванную пластину и теперь, встав на колени, с любопытством ковырялся в самом двигателе.

– Не надо! – услышал Уилсон собственный умоляющий вопль. – Не надо!..

И снова перебой в двигателе. Уилсон в ужасе огляделся вокруг. Неужели все оглохли? Он протянул было руку, чтобы снова нажать кнопку вызова стюардессы, но тут же отдернул ее. Нет, они его где-нибудь запрут, каким-то образом изолируют. А он единственный, кто знает, что происходит, единственный, кто может помочь.

– Господи! – Уилсон все сильнее впивался зубами в нижнюю губу, пока не застонал от боли. Оглядевшись снова, он дернулся: по раскачивающемуся проходу спешила стюардесса. Она тоже услышала! Он пристально следил за ней и увидел, что она бросила на него взгляд, когда пробегала мимо.

Бортпроводница остановилась в трех рядах впереди и, склонившись, разговаривала с невидимым пассажиром. Двигатель снаружи кашлянул. Уилсон быстро обвел салон полным ужаса взглядом.

– Черт возьми вас всех! – простонал он.

Уилсон снова развернулся к стюардессе и увидел, что она направляется обратно. Ее лицо было спокойным. Он смотрел на нее и не верил своим глазам. Это невозможно. Он продолжал следить за стюардессой, пока не понял, что она направляется в сторону бортовой кухни.

– Нет, – прошептал Уилсон, и его начало трясти. Никто ничего не слышал.

Никто ни о чем не знает.

Потом Уилсон резко выдвинул из-под кресла сумку, расстегнул молнию, вынул несессер и бросил его на пол. Затем схватил клеенчатый сверток и выпрямился. Краем глаза он увидел, что стюардесса возвращается, и ногами задвинул сумку под кресло, а сверток положил себе за спину. Судорожно дыша и стараясь сидеть неподвижно, он стал ждать приближения стюардессы. Она прошла мимо.

Тогда он положил сверток на колени и развернул его. Движения Уилсона были столь лихорадочными, что он чуть не выронил пистолет. Он успел поймать его за дуло, затем побелевшими пальцами обхватил рукоятку и сдвинул предохранитель. Выглянув в иллюминатор, Уилсон похолодел.

Человек внимательно смотрел на него.

Уилсон сжал дрожащие губы. Неужели тот догадался о его намерении? Уилсон сглотнул и попытался успокоить дыхание. Затем оглянулся на стюардессу. Она принесла пассажиру какие-то таблетки и воду. Уилсон вновь повернулся к иллюминатору. Человечек копался в двигателе. Уилсон начал медленно поднимать пистолет.

Потом, передумав, опустил оружие. У иллюминатора слишком толстое стекло. Пуля может отскочить и убить кого-нибудь из пассажиров. От этой мысли он содрогнулся и снова посмотрел на человечка. Двигатель вновь кашлянул. Из кожуха вырвался сноп искр, осветив отвратительную физиономию человечка. Уилсон собрался с духом. Из этой ситуации был лишь один выход.

Его взгляд упал на ручку аварийной двери. Она была затянута прозрачной пленкой. Уилсон сорвал ее и бросил на пол. Глянул в иллюминатор. Человек был на месте: согнувшись, он копался в двигателе. Уилсон вобрал в себя воздух дрожащими губами, положил левую ладонь на ручку двери и попробовал нажать. Ручка не поддавалась. Он попробовал поднять ее – и это сработало.

Не раздумывая, Уилсон достал пистолет и положил его на колени. «Времени на пререкания не осталось», – сказал он себе и трясущимися руками пристегнул ремень безопасности. Когда дверь откроется, возникнет мощнейшая тяга воздуха. Ради безопасности самолета она не должна вынести его наружу.

Ну, с Богом. Уилсон с колотящимся сердцем поднял пистолет. Все нужно сделать внезапно и аккуратно. Если он промахнется, человечек перепрыгнет на другое крыло или, хуже того, на хвостовую конструкцию, где безо всяких помех сможет разорвать провода, покалечить киль и тем самым нарушить устойчивость самолета. Но другого выхода нет. Он постарается попасть человечку в грудь или живот. Уилсон набрал полные легкие воздуха и скомандовал себе: ну, давай. Давай.