Джоан Виндж - Пешка

— Репетиция, — пояснила Аргентайн, кивнув в сторону сцены. Но по моему ощущению это скорее походило на массовое похмелье.

— Колдовская ночь, — сказал я, вспоминая, как одинокие мелодии вплетались в паутину звука, растворяясь в ней; как умопомрачительные картины морской рябью прокатывались сквозь шум. И вдруг, снова вспомнив, кто такая Аргентайн, я почувствовал неловкость и смущение.

Она хотела было бросить пару комплиментов по поводу моей собственной игры, но, взглянув на выражение моего лица, сказала только:

— Рада, что ты получил удовольствие. Рада, что вчера ночью тебе хоть что-то понравилось. — Она опустила глаза: замешательство и остатки злости на Дэрика покрыли пятнами ее воспоминания, и неприятное чувство вернулось к нам обоим.

— Прошлой ночью была не обычная публика, — сказала Аргентайн. — Это был закрытый вечер. Я просто хочу, чтобы ты знал. Впредь такого не случится.

Я промолчал.

— Тебе нравятся мистерии, а? — спросила она, чтобы разорвать молчание.

Я кивнул.

— Ты уверен, что тебе не понравится включиться в цепь? Замкнуть круг?

Аргентайн вскарабкалась на сцену и протянула мне руку. Такое она не часто и не каждому предлагала. Это было извинением. И даже больше.

Я, более чем удивленный, залез вслед за ней. Но при мысли о том, чтобы принять предложение насчет симба всерьез, меня начала душить паника. Я замотал головой:

— У меня — никакого таланта.

— Нельзя знать точно, пока не попробуешь. Мы можем установить с тобой связь сами. Времени это не займет; и даже не будет больно.

Аргентайн приподняла густую гриву волос, показывая мне круглое яркое пятно «блаженства» на шее. Мысли о вчерашнем вечере и о том, что она чувствовала тогда, не оставляли ее.

— Не хочешь узнать?.. — Ей хотелось сыграть с моим мозгом в свою игру и почувствовать — каково это будет, когда я нырну поглубже. Ее медный взгляд не отпускал меня.

Я оглянулся на музыкантов. Интересно, что думают об этом они?

— Может быть… когда-нибудь. Не сегодня, — задумчиво ответил я, слишком занятый своими проблемами. Кроме того, Аргентайн может не придавать этому никакого значения, но если уши и глаза ФТУ засекут меня в этой дыре, я окажусь в глубокой заднице. — В любом случае, твои образы были почти такими же живыми, как и мои. Тебе не нужен псион, коли ты можешь выделывать такие штуки своей собственной головой.

Аргентайн отбросила мои комплименты:

— Голограммы. Дешевые трюки. Я могу представить это, но не могу, несмотря на все зрительные эффекты, заставить людей воскресить образ, придать ему форму, прожить его. Ты-то знаешь, что это не было настоящим.

Я усмехнулся.

— Да, но я забыл. Это магия, верно? Раз ты можешь заставить людей забыть настоящее?

Аргентайн, раздосадованная и польщенная одновременно, неопределенно пожала плечами.

Двое музыкантов начали хлопать и заливаться длинными трелями, когда мы подошли к ним поближе и они опознали меня. По вполне понятным причинам я покраснел.

Но один из музыкантов сказал:

— О! Кот! Я засек тебя в утренних новостях. — И остальные головы закивали в подтверждение. Аргентайн с любопытством повернулась ко мне:

— А что случилось? — В голове ее промелькнула мысль, уж не скрываюсь ли я здесь, в ее клубе, от кого-нибудь.

— Он всего лишь спас твоего «блаженного» и пучок других шишек после того, как ты вышвырнула его отсюда вчера вечером. Какой-то ослиный наемник искрошил себя в мясной салат в та минговой норе. — Флейтистка грациозно поклонилась мне. Тело ее прикрывали длинные тонкие гибкие металлические трубки. Точно такие же заменяли пальцы одной из ее рук.

— Дэрик?.. — сказала Аргентайн, внезапно пронзенная острой стреляющей болью вины-шока-страха. — Дэрик — он в порядке?

Я без энтузиазма кивнул.

— Ты спас его?

— Несчастный случай, — сказал я, и кто-то рассмеялся, но это была не Аргентайн. — Меня наняли для защиты леди Элнер. Просто он попался по дороге.

Аргентайн глядела на меня сквозь запутанный клубок разношерстных мыслей и чувств.

— О! Боже! — пробормотала она, отводя глаза. — Почему он сам мне не сказал?..

— Ты все еще ждешь, что он будет вести себя как человеческое существо? — спросил один из музыкантов с клавиатурой вместо груди. — Обращаться с тобой по-человечески?

— О! Сгинь, Джэкс, — сказала Аргентайн. — Ну кто тебя спрашивает? — Под ее серебряной кожей, серебряными волосами я почувствовал существо, более нормальное, чем Дэрик, и, может быть, более нормальное, чем ей самой того хотелось.

— Дэрик выглядел раздерганным, — решительно вступил кто-то. — Не волнуйся. Может, это придаст ему твердости. — Говорящий оскалился; зубы его — крупные и белые — ослепительно сверкнули на фоне иссиня-черной бороды и такого же цвета кожи. Бороду он носил заткнутой за пояс, а в шею был вмонтирован какой-то инструмент, похожий на заполненный светом мешок.

— И с каких это пор ты встаешь так рано, Миднайт? — едко спросила Аргентайн.

Он заморгал красными, воспаленными глазами.

— Встаешь? Да я еще и не ложился.

Уже поостыв, Аргентайн усмехнулась и передернула плечами, как бы сбрасывая свое настроение.

— Ну, — растирая ладонью щеку, сказала она мне, — в любом случае — спасибо, даже если и не за что. Расскажи, что ты ищешь. Если у нас это есть, ты его получишь.

Я перевел взгляд с Аргентайн на музыкантов и обратно.

— Мы — семья, — успокоила меня Аргентайн. — И их не так-то просто удивить.

Она села на край сцены, свесив ноги. Музыканты рухнули — кто где стоял — на пол и замерли в ожидании.

Я тоже сел, хотя стоя я чувствовал себя увереннее.

— Мне нужны наркотики.

По лицу Аргентайн пробежала едва заметная дрожь. Она вынула изо рта леденцовую палочку и стала разглядывать ее кончик.

— Почему б тебе просто не спросить Дэрика?

Я скорчил гримасу.

— По двум причинам. Вторая — у него нет того, что мне надо.

Аргентайн мрачно сдвинула брови.

— Ты так подсел? Ты хочешь тяжелый наркотик?

— Нет. Просто тот который тяжело достать. Топалаз-АЦ.

Аргентайн посмотрела на меня непонимающе.

— Что это? Я никогда о нем не слыхала.

— Он позволяет работать пси-центру.

— Тебе для этого требуются наркотики? Я думала, что ты родился с этим.

— Я и родился. — Тут я как можно короче объяснил ей, в чем дело.

— Хм… — задумалась Аргентайн, когда я закончил. Подтянув ноги, она положила подбородок на колени и крепко обхватила лодыжки. — Почему Центавр не даст тебе?

— Харон Та Минг ненавидит псионов: сестра Дэрика Джули — псион. Он боится меня.

— Тебя?! — Аргентайн расхохоталась.

— Мне обижаться? — осведомился я.

— О черт, конечно нет. — Аргентайн махнула рукой. — О Господи! Ты видел Харона?