Александр Тюрин - Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки

Верховный Инка тряхнул колокольчиком, в комнату вошла стройная колонна слуг и внесла на вытянутых руках местный прикид.

— Переодевайся, хлопчик.

Я взял набедренную повязку из шкуры пумы. Один из слуг сразу приготовился завязать учетный узелок на шнурке-кипу.

— Не стесняйся, Егор. — Властелин обернулся к девушке. — А ты, Часка, пока отвернись. Он к тебе еще не привык… Ты привыкай к ней, Хвостов. У вас, конечно, вкусы разные, тебе, например, нравятся пироги с повидлом внутри, а ей — пироги с юношами внутри, но любовь ведь творит чудеса.

Часка — это, значит, Венера. У инков звезда с таким именем означает не только любовные утехи, но и связь с подземным миром Супайпы.

— Некоторые предпочитают набедренную повязку из ламы, потому что она щекочет яички и усиливает потенцию, — прокомментировал Верховный Инка, — но тебе потенция не особо нужна, тебе требуется воинственность и агрессивность.

Слуга принялся за учет и контроль.

— Набедренные повязки из шкуры молодой пумы — две штуки. Плащ хлопчатобумажный, из ткани кумпи, с перьями колибри на клеенной основе — одна штука. Кольцо золотое ушное. Ожерелье золотое с дисками из золотой проволоки. Пояс со сценами борьбы Отца-Инти и Властелина всех людей против мерзкого Супайпы, шлем из черепа акулы, инкрустированный, щит круглый, обтянутый кожей броненосца, топор с бронзовым лезвием, с насечкой изображающей Мать-Всех-Побед.

— Как ты мог уже заметить, золота у нас завались, — лично осмотрев обмундирование, вновь заговорил Инка. — И это совсем не то золото, которое приплыло из мира-метрополии — с подводной лодки-то пришлось спасаться вплавь, надувные плоты загружали едой, оружием и оборудованием. Так что, если мы когда-нибудь появимся в твоем цивилизованном мире, Егорушка, то нам, голозадым, не понадобится становится инженерами и механиками, мы навербуем их в нужном количестве за наше золотишко. Для нас главное — не образованные мозги, а сплоченность и воля к победе. Сплоченность у нас уже есть, а вот с волей к победе пока плоховато.

— Зачем вашим голозадым воля к победе? Кого вы сможете победить в цивилизованном мире-метрополии двумя ротами автоматчиков? Ну, подмажете пару сотен инженеров и механиков своим золотишком. А потом вами займутся ЦРУ и КГБ и выведут все на чистую воду.

— Мы войдем в твой расхристанный мир, как пальцы входят в кашу, — вежливо оспорил Инка. — Моих ребят нельзя расколоть. Их нельзя купить и запугать. Я могу любому своему подданному приказать, то есть закодировать властным взором, и он съест сам себя, начиная с подметок. Продемонстрировать?

— Не надо, верю.

Повелитель свистнул и вошел служка с подносом, на котором лежал мой «сивильник».

— Вот эта штука может предсказать, что с тобой будет в лучшем случае через полчаса. А я тебе скажу, что с тобой случится в течение полугода как минимум. Я знаю твою судьбу, как свои пять пальцев. Вскоре мы с тобой распрощаемся — устроишь после этого банкет и танцы, — конечно же, я тебя отпущу вместе с Кукиным. Выделю также для увеселительных и камбузных работ девушку Часку. Ты же поднимешь против меня мятеж… — буднично произнес Властелин.

Я усиленно замотал головой.

— Да я — за вас, Повелитель. Да здравствует нерушимый союз трудящихся инков и их руководства в лице товарища Уайна Капака…

— Спасибо, но цыц. Конечно же, по моей просьбе, Егор, поднимешь ты восстание. Найдешь нужных тебе людей, будешь брать селения и принимать новых разбойников и всякие антиобщественные элементы в свою вооруженную шайку, даже крепость захватишь…

— Но вам-то зачем это надо, товарищ Повелитель?

— Мне нужно заставить тех, кто останется верен мне, воевать по-настоящему. Я хочу их частично разбудить, пускай живут по-прежнему в мире снов, в замкнутом, замедленном времени, но станут воинственными, бодрыми, сноровистыми. Перековать хочу жевало на забрало.

Великий Инка еще c пятнадцать минут описывал, как станет протекать мятеж, как будет расширяться зона, занятая повстанцами, как станет нарастать сопротивление преданных Властелину людей, как будут свирепеть бунтовщики.

— Значит, мятеж, в конце концов, подавят, а меня жутко казнят. Верно?

— Ну, в общем, да, — согласился Инка.

— Тогда зачем мне это надо? Я никуда не пойду, не стану поднимать мятеж и расходовать напрасно силы своей души, пусть меня казнят немедленно, и точка.

— Это действительно точка. А так у тебя будет надежда, что ты сумеешь провести и обжулить судьбу — я тебе даже «Сивиллу» верну. Ты постараешься не поверить в мое всемогущество и таким образом отстоять свою психику, свою личность… А вообще-то, Егор, я обещаю, что тебя казнят не жутким образом. Просто оттяпают голову одним махом и все… А если я тебя помилую? Этот момент я даже не берусь предсказывать. Может, произойдет первый случай помилования в этом мире и истории доколумбовых цивилизаций Америки; не исключено, что это лишь подчеркнет мое могущество.

Я поправил на себе новый прикид, напялил акулий шлем, посмотрел сквозь рыбьи зубы в серебряное зеркало, помахал топором. Ну, чем не предводитель мятежников? Внушительная фигура.

— Ну, ладно, Егор, чувствую, скоро ты освоишься, шлем станешь набок носить… А вообще, ты же любишь книжки читать приключенческие, вот с тобой и приключится почти книжная история. У меня тут было пару томов Хаггарда, да сплыло. Любил я прочитать замечательную страницу, а потом использовать ее по прямому назначению — в нужнике. Не сразу привык я применять для этих дел ладошки прекрасных дам — сортирных фрейлин. Да, Егор, даже в таком рутинном процессе, как дефекация, можно найти повод для радости.

Инка повернулся и вышел из комнаты-каюты, где его мигом подхватили под руки двое придворных. Я увязался следом, однако на открытой палубе Его Небесность ткнул пальцем вниз, мол, оставайся. Царский плот стоял у сходен, а на берегу уже выстроилась личная стража и ждали здоровенные носильщики с шикарным паланкином, обсыпанным по пологу жемчугом.

— Веселись тут не больше суток, а потом обязательно сожги плот и уходи в горы Карабая. Тебе дается приличная фора, — сказал Уайна Капак, собираясь прощаться.

— Послушайте, Властелин, а злые демоны действительно существуют? — задал я напоследок прямой вопрос.

— А мы все существуем? Если есть какое-то мнение, то оно обязательно найдет воплощение. — Отделавшись загадочной фразой, Его Солнечность сошел на берег, который был устлан белоснежными покрывалами для предотвращения контакта сиятельных стоп с грязью. Властелин уселся в паланкин вместе с дымчатыми кошками. Носильщики слабо крякнули, вознося его на плечи. И процессия торжественно двинулась. Последней покинула плот команда музыкантов, которая мелодией и ритмом ускоряла ход ноги у носильщиков.